Фарфор тоже хочет жить

3

Посыпал первый снег. Белые хлопья, волшебно кружа в воздухе, завораживают, а крисалики, что уже упали на землю, тихо и успокаивающе хрустят под ногами, ломаются под тяжестью подошв тёплой обуви. Даже непоседливая девочка, чьи ресницы были похожи на лёгкие следы от поцелуев наступающей зимы, долгое время безмолвно шла рядом с отцом.

«Мне холодно» - всё-таки лениво произносит маленькая шатенка и чуть дёргает родителя за руку. Дазай наклоняется к ней, смотрит на красные нос и щёки и чуть натягивает ей на лицо бордовый шарф, который к этому времени немного сполз. «Потерпи, пожалуйста, мы уже совсем скоро придём» - он всегда старался быть чуть более мягким, чтобы нежная натура дочери не чувствовала болючей и чересчур острой нужды в ласке матери, женщины, которую, как бы Дазай ни старался, не сможет заменить. Но в этом ему немного помогала Харуми.

Ледяной ветер жалобно, но грозно выл между домов, гулял, пронизывая дворовых животных насквозь, беспощадно оставляя после себя не приспособленные к такой погоде, но теперь уже замороженные насмерть тушки. Хорошо, что девочка, которая проходила совсем рядом, но мимо жуткой картины, держала отца за руку и не смела отрывать своего детского внимания от света на этой улице.

На улице, где была она. Она, что стоит неподвижно на протяжении нескольких дней здесь, за стеклом.

Дазай бросил взгляд прямо туда.

Ленты стягивали её тонкий стан, небольшую грудь обрамляли мелкие-мелкие камешки, которые поблёскивали на свету, ненавязчиво привлекая внимание каждого. Белый подъюбник пышно и воздушно, но не слишком сильно, выглядывал из-под её юбки, вероятно, сшитой далеко не за пару монет. Яркий край платья едва открывал вид на фарфоровые суставы, они только бледнели в вечерней заре, напрочь отказываясь перенимать цвет закатного солнца.

Девочка восторженно приоткрыла рот, когда увидела рыжеволосое чудо. Она медленно подошла к витрине, поражаясь существованию такого прекрасного создания: «Ты такая красивая..» Казалось, никто и ничто не заслуживает смотреть на эту волшебную фигуру, на её яркие, местами медные кудри, на её идеальные заледеневшие глаза, пухлые малиновые губы и бледные щёки, на тонкие руки, изящные худые ножки и.. на много что ещё. «Я завидую тебе» - шатенка с грустью поджала губы, но тут же продолжила: «Стоишь, смотришь на иней... И ничего больше для счастья не надо» - невесомая детская рука дотронулась до холодного узора на стекле. Правильно, она стоит, ничего не делает, а все её любят.. Покрасневшие кончики пальцев девочки внезапно начали болеть и покалывать. Страшно. Неимоверно холодно.

«Папа, мне нужно согреться» - хнычет она, сдерживая слёзы испуга. «... Хорошо, сейчас, - он видит как его дочь трясёт, - пойдём быстрее» - застывшие детские пальцы обхватывает большая ладонь родителя, Дазай немедленно ведёт её внутрь магазина игрушек, пытаясь скрыть свой собственный страх.

«Приветствую!» - тут же крикнул кассир: «Добро пожаловать в наш скромный магазин. Вам чем-нибудь помочь?» Дазай поприветствовал человека в полголоса, сказав, что они всего лишь зашли погреться. «Да уж, немудрено...» - бодро продолжил он, глядя за окно. «Но я заметил как Ваша.. я полагаю, дочь? - шатен утвердительно кивнул - заинтересовалась куклой с витрины...» Девочка посмотрела на родителя из-под своей шапки так жалобно и так виновато, что на душе тут же заскребли бездомные кошки, грязные когти которых впивались и раздирали отцовское самолюбие на жалкие кусочки.. нет, пылинки. Дазай вздохнул, понимая, что без покупки полутора метровой фарфоровой куклы он сегодня отсюда не уйдёт. Правильная мысль, что гласила о бесполезности этой вещи в их доме, испарялась, полностью исчезала при виде этих детских золотых глаз. «Хорошо, сколько она стоит?» - он уже было хотел расплатиться, не надеясь на маленькую цену но... шатен всё равно давится тёплым воздухом магазина, услышав, а после и увидив цену фарфоровой игрушки, которая, между прочим, не годится для игры, скорее для декора. Ребёнок, понимая реакцию родителя, тут же притих сильнее прежнего, горько сжав губы. «А что Вы хотели? Это полностью ручная работа, моего родственника, из Китая. И тело, и лицо, и платье.. Всё сам сделал!» - продавец, оказавшийся владельцем, гордо задирает подбородок, любовно посматривая в сторону витрины. «Милая, нам не по карману... - Дазай садится перед своей дочерью на корточки, стыдливо отводя взгляд - Давай мы попробуем немного накопить? А потом уже решим: покупать всё-таки или нет» - девочка сконфуженно кивает, всеми силами пытаясь удержать слёзы, что наровят вылиться наружу. Конечно, она понимает, что скорее всего это чудо никогда не будет принадлежать ей, что рыжеволосую голубоглазую красавицу купит кто-то другой... Но детская душа не может перестать надеяться на это.

Семья, согревшись, выходит из магазина, оставившего на палитрах настроения тёмные следы.

На улице их встречает ожесточенная метель, она поёт зло, с предупреждением о том, что есть только один верный вариант - бежать домой. Дазай последний раз оглядывается на фарфоровую куклу, смотрит точно в её голубые, морозные глаза, которые то и дело манят. Неяркий свет улицы тихо пляшет в её топазных радужках, играется с арктическими иглами ледяного взгляда. Дрожь проходит по лопаткам, глаза наполняет влага прошедших дней, шатен смотрит в глубь бездонных зрачков, понимая, что его накатывает чувство...

«Осаму, тебе нравится?»

... тяжёлой ностальгии.