Эвкадар

И задрожала земля Эвкадара

Сперва он слышит стук копыт, которые сначала глухо, затем более ясно, по мере пробуждения, доносятся до ушей; потом его потряхивает из-за неровной дороги.
Омега, с трудом разлепляя тяжелые, словно булыжниками припечатанные веки, и ничего не видит - яркий поток света, не солнечного, дневного, ослепляет его. Юнги пару раз смаргивает пелену, застилающую глаза, водит взглядом из стороны в сторону и удивляется, почему вокруг столь пыльно. Потом он удивляется от осознания, что сидит в какой-то клетке: тяжелые, широкие, то ли железные, то ли медные прутья становятся его тюрьмой. Он не в силах пошевелиться из-за страшного бессилия, его пугает, что он не может поднять руку, и все, что ему остаётся, только смотреть перед собой. Даже говорить нет сил: губы сухие, прилипшие друг к другу, словно смолой, больно отрывать. Юнги сглатывает, пытается вызвать слюну и смочить горло, но долгая жажда привела к обезвоживанию.
Его тошнит, голова идет ходуном, а от встряски в разы становится хуже. Лучше бы он не просыпался, лучше бы и дальше пребывал в темноте. Там, в холодном и чёрном тумане было куда спокойней, нежели здесь - в странной клетке на колесах.
Юнги, терпя боль, поворачивает шею в бок, желая оглядеться, замечает протянутые вдоль высокие стены, те самые, к которым он много месяцев назад подъезжал на коне с радостью. Это были стены Эвкадара.
Омега, все же пересилив слабость, дрожащими пальцами обхватывает холодную решетку и ползёт вбок. Всадников, скачущих впереди, толком не видно, но парень все равно еле слышно стонет:

— Воды, - но голос оказался таким слабеньким, что даже топот копыт смог его перебить, и Юнги, предчувствующий очередной приступ обморока, расслабляет деревянную ладонь, вновь погрузившись во тьму.

Когда он открывает глаза в следующий раз, то света яркого больше нет. Вместо него неприятный, даже жуткий полумрак и невыносимый запах сырости, смешавшийся с нечистотами. Юнги приходится очень постараться, чтобы не изрыгнуть желудочную желчь, ибо пищу он не вкушал больше пяти дней.

Омега, лежавший все это время на локте, кое-как, пыхтя от боли, из-за отекших конверсией, приподнимается и изучает свое новое пристанище на необозримое будущее. Похоже на темницу. Это она и есть.

Каменные стены, обросшие плесенью и налетом из-за пропускающих воду плит, отдают холодом. Юнги брезгливо отползает в сторону, заметив мерзкие пятна на них, включая высохших пятен крови, от которых тоже ужасно воняет. Более того, омега пугается, когда замечает краем глаза мелькнувший на свету длинный облезлый крысиный хвост, собирает к груди голые ноги и, хныча, шмыгает носом.