Эвкадар

Слезы дракона

Сабля с лязгом оказывается у ног короля.
Намджун рассеянно поднимает голову и, совсем не ожидая увидеть перед собой заклятого врага, отталкивается с холодного парапета каменного фонтана.

Чонгук, будто слившийся с тьмой, блестит сощуренными хищными глазами, такими же черными, как и тени вокруг него. Выйдя чуть вперед, он предстает во всем своем величии и нескрываемом мужестве, лишая Намджуна дара речи.

Вот они - друг против друга - воин и дракон. Сколько мыслей, подобно рою пчёл, пробегаются по стенкам мозга, сколько всего хочется сказать и сделать. Чонгук бы не прочь поднять меч, от которого он добровольно отказался, и вспороть брюхо убийцы его отца и похитителя его омеги. А Намджуну хочется схватить подлеца, предавшего его доверие тем, что покусился на его трон, и подвесить на городской площади, чтобы всякая земная тварь видела его обескровленное тело. Ненавистью обоих переполняет настолько, что они ею давятся, и при этом они, глядя друг на друга, не пытаются напасть.

Король опускает взор под свои сапоги, где у носка на лунном свете блестит сабля ручной работы, слабо усмехается. Этим жестом тот хотел показать, что ему можно верить и чего Намджун не собирается делать не в коем случае. Альфа только желает открыть рот и позвать стражу, как его перебивает хриплый голос напротив:

— Можешь звать сколько душе угодно, но я их всех убил, а докричаться до остальных силенок не хватит, они далеко от сада, - бесстрастно, от того и жутко, звучит Чонгук.

— Как ты сюда попал? - прекрасно зная воина, который ему прежде служил, верит тому Намджун.

— Провели, - отвечает самоуверенно Чон, уколов короля взглядом из-под бровей.

— И ты собираешься вот так вот подло, под покровом ночи, убить меня?

— Боишься? Великий король Эвкадара Ким Намджун из династии Первых Царей, справедливый и любимый народом? - с едкостью выговаривает Чонгук, все больше впуская в сердце не испитую злобу. Он подходит к Киму ближе, и тогда Намджун теряется от боли в чужих глазах. Они полны слёз и обиды, страха и борьбы. Лицо воина горит и на лбу выступают вены; маска бесстрастности трескается на кусочки и опадает пеплом на землю. — Это наша первая встреча после смерти отца. Я часто воображал её, хотел посмотреть в твои бесстыжие глаза прежде, чем ты умрешь.