В списке критически больных

17.

Настало время первой сессии. Страшно было всем, порой казалось, что даже преподавателям, хотя для них это всё далеко не впервые. Ума достойно подготовиться хватало практически всем, ведь быть отчисленным на старте хотелось мало кому. Учителя терпели даже наиглупейшие вопросы, лишь бы все всё поняли, студенты в свою очередь были просто шёлковыми, надеясь хоть на какие-то поощрения на злосчастном экзамене.
В общем, подготовка шла активней некуда.
Чем ближе Антон был к каникулам, тем больше он понимал, как сильно он скучал по дому. Родителей он не видел почти 5 месяцев, на такой долгий срок они не расставались никогда. Но возник ряд проблем. Или ряд попыток их создать.
Сперва Антон решил сослаться на работу. Они с Димой работники совсем новоиспечённые, а наступает пора праздников, самое прибыльное время для всех заведений. Так что ни о каком отпуске, естественно, речи и быть не может, решил Антон. Задачка решена. Была, до тех пор, пока Шастун не озвучил свои рассуждения соседу.
— Вообще-то если бы кто-то был внимательнее и заходил в рабочий чат, — начал Дима — то ты бы узнал, что как раз таки почти все работники уходят в вынужденный отпуск.
— Это с чего вдруг?
— С того, Шаст, что это «Redd!» живёт исключительно за счёт голодных, не очень бедных студентов. А что делают студенты на каникулах? Правильно, домой валят. Так что начальство не видит смысла держать нас всех, пару человек хватит, а ближе к праздникам вообще работать не будет никто, потому что прибыль будет около нулевая.
Следующая версия была об отсутствии денег. Нет, у родителей попросить нельзя никак, ни в коем случае. У Димы занимать не будет, неловко, да и у него есть принципы, рамки, границы… Да, именно, так и есть.
Ребята сидели в своей комнате. За окном медленно падал снег. На подоконнике лежала одинокая гирлянда и плавно меняла цвета один за другим.
— Ну, я конечно рад, что здесь не буду тухнуть один, потому что дома меня явно никто не ждёт, но всё же ты недоговариваешь что-то, Шаст, признайся.
Но Антон даже себе не признается, что ему страшно. Что он исхудал ещё больше, чем ранее. Что лицо стало совсем бледным, а зелёные глаза ещё ярче из-за контраста. Рёбра, казалось, вот-вот разорвут кожу и вырвутся наружу и ещё чуть-чуть, и Антон сможет двумя руками обхватить свою талию. Он знает, что будет, если он вернётся в таком состоянии домой. Поэтому и не вернётся.
Антон похлопал по карманам джинс в поиске сигарет.
— Я пойду покурю, ты со мной? — спросил Шастун у друга.
— Не, спасибо, не буду.
— С каких это пор ты отказываешься? — спросил Антон, удивлённо поднимая брови.
— Да я, знаешь, решил бросать потихоньку. Глупая привычка какая-то. Просто, знаешь, мы же осознанно убиваем себя по сути. Странно это.
В комнате повисла какая-то неожиданная и неловкая тишина.
— Ну, да, — сухо ответил Антон, — Молодец.
Парень встал, схватил куртку и вышел из комнаты. Уже на крыльце он накинул её на плечи и закурил. С первого этажа общежития доносился звонкий смех. И правда. Глупо как-то.
Через несколько минут вышел Позов.
— А, знаешь, пойдём выпьем. Считай, сессию обмоем.
— Поз, мы даже первый экзамен ещё не сдали.
— Ну я же сказал «считай», не нуди, а!
Идея Антону показалась неплохой, ведь немного расслабиться никому здесь не помешает.
***
Три дня дождя — я и одиночество
Самый обычный клуб обычного ночного Петербурга. Пьяная молодёжь, громкая музыка и приглушённый свет — всё, что нужно, чтобы забыться на какое-то время.
В последний раз Антон выпивал с друзьями на своё восемнадцатилетие, да, настолько это было давно. Пили они на славу, такой повод же, в конце-то концов. И, к удивлению, на утро все чувствовали себя не так уж и плохо. Так что сегодня Шастун пил с уверенностью, зная, что ничего страшного случиться не может.
Ну, по крайней мере, так он думал.
Шот за шотом, и через час Антону кажется, что их скромную компанию нужно разбавить красками.
— Дима! — крикнул Антон другу на ухо, чтобы его хоть как-то можно было услышать через громкую музыку. — Давай ребят звать, Серёгу, Сашу, всех зови!
— Шаст, нам и самим скоро уходить нужно, ты чего так разогнался то.
— Неееееет, — протянул Антон, хитро улыбаясь — мы тут до утра! Давай Арсу позвоним!
— Кому? Арсению Сергеевичу? — от удивления Дима широко распахнул глаза и уставился на друга.
— Дурачок, забыл что ли? Это в университете он Арсений Сергеевич, а в остальное время он просто Арс!
— Шаст, тебе пить, пожалуй, хватит, тебе с утра очень стыдно будет… Что ты…? Антон, отдай, быстро!
Возможно, если бы Позов воспринял намерения своего пьяного друга чуть серьёзней, то предугадал бы, что тот вытянет у него из кармана телефон и приступит к исполнению своего плана. Но момент был упущен, и его пьяный сосед уверенно направился куда-то вглубь клуба с его, блин, телефоном.
— Шастун, блять, имей совесть, человек в такое время скорее всего спит! — кричал Дима, догоняя Антона, попутно пытаясь вырвать из рук свой телефон.
Но даже если совесть и имелась, то сегодня она была в отключке. Потому что Антону страшно захотелось увидеть своего преподавателя здесь, с ним. Весёлым, пьяным, танцующим.
Шастун промахивается пальцем, и вместо обычного звонка нажимает на «видеозвонок», но это его не смущает нисколько. Несколько гудков, тишина. Парень старается найти более тихое место, и заворачивает куда-то за угол. Гудки.
— Да спит он, говорю я тебе! — настаивает на своё Дима, и Антон уже и правда хотел сдаться и нажать на красную кнопку, но в последнюю секунду картинка на экране меняется, и блондин замирает.
Арсений Сергеевич, явно сонный, укрывшись белым одеялом, сидит на кровати и смотрит на него. В комнате горит только прикроватная лампа, освещая тёплым светом недоумевающее лицо преподавателя.
— Арсений Сергееееевиииич, — протянул Антон — вы правда что ли спите?
— Шастун, ты видел время? Конечно, я сплю. А ты где? Почему ты с телефона Димы мне звонишь?
— Я думал вы к ним веселиться приедете, смотрите, как тут классно! — сказал Антон, крутясь с телефоном вокруг себя, показывая то, что его окружает. — Дима говорил, что не надо вам звонить, но мне так хотелось с вами потанцевать! Приезжайте к нам, Арсений Сергеевич!
К полнейшему непониманию Антона, мужчина его энтузиазм не разделил.
— Дай мне, Диму, пожалуйста.
— Зачем вам Дима? Что вы хотите сказать такого Диме, что нельзя сказать мне?
— Я хочу сказать ему, чтобы он собирал тебя в охапку и ехать в общежитие.
— Нееееет, Арсений Сергеевич, — прохныкал парень — я тут буду ещё очень долго, ну приезжайте к нам!
— Антон…
Но вдруг Шастун почувствовал, как живот у него неприятно скрутило, и тошнота подступила к горлу.
— Мне пора, извините!
Парень сбросил вызов и присел на корточки, опираясь спиной на стену.
— Шаст, ты чего?
Испуганное лицо Димы плыло перед глазами. Ритмичная музыка больше не казалась такой приятной: каждый бит словно ударял парня по голове, заставляя непроизвольно закрывать руками уши. Воздуха стало категорически не хватать. Встав ни с первой, и даже не со второй попытки, спотыкаясь, Антон стал пробираться через толпу к выходу. Едва успев выйти на крыльцо, парня стошнило.
— Шастун, блять! От чего тебя так развезло-то? — сумел расслышать блондин.
Что было дальше Антон точно не помнит, помнит только тёплые руки, которые вновь спасли его и ещё ни раз спасут.