Protege moi

Последняя пара

Бутылка кончается быстрее, чем показывается солнце. Они замёрзли окончательно и собираются уходить.
Времени почти пять утра.
Чуя сам хватает Осаму за руку и тянет его куда-то. На вопрос куда, говорит, что гулять.
Шампанское ещё не отпускает, голова немного кружится, а настроение такое, что надо обязательно походить. Обязательно за руку.
Они, пошатываясь и смеясь, топают по улице.
Их никто сейчас не видит, все спят.
Даже уставшие таксисты в своих жёлтых машинах, что местами встречаются у обочины. Так легко и спокойно.
Дазай шутит, что сейчас какой-нибудь Хиротсу выпрыгнет с камерой из-за кустов, а Чуя говорит, что его всё равно уже почти уволили.
Осаму не понимает, но не вдаётся в подробности. Они как-то не замечают, как дошли до дома. Правда, ноги гудят, и голова уже начинает болеть. Дазай целует Чую, едва они входят, а тот неожиданно не против, сам тянет его в спальню.
Рубашка быстро падает бесформенным комком на пол в прихожей, они даже до гостиной не добираются. Осаму усаживает Накахару на кухонный стол и, пытаясь соображать, расстёгивает его ширинку. Он выгибается и просит быстрее.
Стол неутешительно скрипит, когда Дазай валит на него Чую спиной и широко разводит стройные ножки. На нём осталась лишь расстёгнутая рубашка, стянутая с плеча. На ключице у него засос, а в глазах такая похоть, какой Осаму ещё не видел.
Кухню заливает солнечный свет, подсвечивая волосы Чуи почти до белого на кончиках.
Дазай не хочет искать смазку, он опускается на колени и закидывает ножки себе на плечи. Чуя что-то бубнит, пока юноша не начинает вылизывать его языком.
Дальше он рычит и стонет.
Он уже готов кончить, но Осаму не собирается заканчивать всё так быстро. Он проталкивает в рот Чуи пальцы и намеренно смотрит, как тот их облизывает. А Накахара специально делает это блядски медленно. Он сам хватает его за руку, проталкивает дальше в горло, обводит языком и закатывает глаза.
Надолго Осаму не хватает. Он забывается и вгоняет в него сразу два, но Чуя, кажется, не против. Он ещё пьяный, не обращает внимания на не слишком приятные ощущения.
Дазай думает, что надо было его с самого начала напоить и трахнуть.
— Хватит возиться, — приказывает Накахара. Ему надоела растяжка. Он, чёрт возьми, хочет член. И даже готов попросить. — Вставь.
— Как мы заговорили, — фыркает Осаму, но, в общем-то, он и сам считает, что хватит. Чуя уже привык к сексу, его не надо долго растягивать.
По привычке Дазай его целует и только потом вставляет. Чуя что-то скулит в губы, сильнее обнимает руками. При первом толчке стол снова скрипит, но им как-то поебать. У них жаркое примирение после долгой ссоры и не до мебели сейчас.
После того, как Чуя привыкает, он обхватывает Дазая ногами, скрещивая щиколотки на пояснице. Юноша рычит, вдалбливая его в столешницу. Одна рука упирается в покрашенную белым древесину, а вторая зарывается в яркие волосы, оттягивает.
Чуя в этот момент открывает глаза и смотрит на него невозможно сексуально.
Солнечный свет выбеляет его радужку до светло- голубого. Создаётся впечатление, что трахаешь не то слепого, не то ангела*.
Накахара закатывает глаза, когда член проходится по простате.
— Да... — выдыхает он.
Осаму рычит и впивается зубами в заголённое плечико. Чуя сжимает его в себе сильнее, притискивая ногами до упора, а через секунду кричит, бьётся в оргазме. Одна ножка стола жалобно хрустит, когда Дазай наваливается на него со всей силы, кончая внутрь, но слава господи, не ломается.
Им нужно несколько минут, чтобы отдышаться и понять, что они сейчас сделали. Но с осознанием стыдно не становится. Чуя искренне смеётся, а Дазай со всей силы обнимает его. Блять, какое же это счастье.