Protege moi

13 пара

За ужин, так как приглашал Чуя, он решает платить сам, поэтому и выбирает место подороже. Как раз тот ресторан, где они ужинали с отцом. Дазай тут себя чувствует как-то неловко. Он бы знал, надел костюм. А так сидит в подаренной Чуей кофте, джинсах да кроссовках. Вообще как-то не вписывается. А от цен в меню у него глаза на лоб лезут. Всё на французском. Он, конечно, в курсе, что значат эти названия, даже как появились блюда, страноведение он изучал, но всё равно. Он же не знает, как они на вкус. А вот Накахару, напротив, ничего не смущает. Хотя, он тоже не слишком разоделся, обычная рубашка, да кардиган, но официантки с хостес, его едва увидели, такие поклоны отвесили, будто перед ними Папа Римский.
— Выбрал что-нибудь? — интересуется Чуя, делая глоток воды из бокала.
— Эм...не посоветуешь?
— Если мясо, то конфи из утиных ножек очень вкусное. Отец как-то брал, ему понравилось.
От знания того, что они тут с Мори-саном ужинали, становится ещё хуже. Боже, он сюда совсем не вписывается. Дазай закусывает губу и кивает Чуе на какой-то вопрос, когда подходит официантка. Он диктует ей заказ, но Осаму вообще не слышит, что конкретно они заказывают. Он хочет провалиться сквозь землю и не ощущать себя тут последней деревенщиной.
— Прекрати так дёргаться, — отдав меню официантке, просит Чуя. — Это просто место, где люди едят. Ты такой же человек, как все остальные, и тоже пришёл поесть.
— Чуя, тебе не понять, — вздыхает Осаму. — Тут одно блюдо стоит дороже, чем всё, что на мне надето.
Преподаватель усмехается. Это далеко не так, но Дазаю об этом знать не обязательно. Да и вообще, у них есть более важные темы для разговора.
— Кстати, а ты мне ничего рассказать не хочешь? — рассматривая посетителей, что под тихую ненавязчивую музыку поедают свои ужины, спрашивает Чуя.
— Например? — вскидывает взгляд парень. Он сидит так затравленно, руки на коленях, плечи опущены. Очаровательный такой.
— Ты подрался сегодня, — напоминает Чуя. — Что-то случилось?
— Тупость одногруппников, — пожимает плечами Осаму. Накахара теперь смотрит ему точно в лицо, и настало время ему отводить взгляд.
— Ты, вроде, уже не маленький, чтобы все проблемы кулаками решать, — заприметив сомелье, что идёт к ним, говорит парень.
— Бывают разные проблемы. Тем более, — Осаму откидывается на стул и наблюдает за тем, как им разливают по бокалам жутко дорогое вино. На нём цена, конечно, не написана, но Дазай уже по привычке берёт бокал, перекатывает жидкость, нюхает, и определяет, что это точно что-то сухое. На большее пока он не способен. Ладно, хоть пить правильно научился. — Я часто раньше дрался. И он заслужил.
— Не важно, заслужил или нет. За это тебя могут исключить, ты понимаешь? — вскидывает брови Чуя, тоже пригубив вина.
— Понимаю. Но я думаю, что Анго всё замнёт. Никто в группе не заинтересован разводить скандал.
— Он сказал, что ты весь в крови был. Всё в порядке? — решает уточнить Чуя.
— Да, — пожимает плечами Осаму.
Тут им приносят первые блюда, разговор стопорится. Дазай, на самом деле, этому рад. Он поедает салат с тунцом, который, вообще-то, очень даже вкусный и свежий. Он, пожалуй, готов заплатить ту цену, которую просит ресторан. Но вот насчёт вина, он даже не знает, какое это конкретно, сколько бы оно ни стоило, он не готов был бы выложить больше ста тысяч, пускай и платит не он. Хотя, зная Накахару, бутылка наверняка раза в три выйдет дороже.
— На самом деле, я думал, что у вас дружная группа, — говорит Чуя, когда им приносят второе блюдо. У преподавателя это суп, а Осаму те самые утиные ножки. Правда, «ножки», это громко сказано. Она одна, и та, крошечная. Мяса — на один зуб. Ну, на это и рассчитаны такие места. Клиенты должны съесть минимум три подачи и, желательно, заказать что-нибудь ещё.
— Дружная, — пожимает плечами Дазай. — Но есть вещи, которые можно сказать вслух, а есть такие, что лучше не стоит. И вообще, — Осаму делает глоток вина. Надо признать, что с мясом идёт просто охуительно. — Ты меня тут воспитывать позвал? Лучше расскажи, как себя чувствуешь.
Накахара, откинувшись на спинку стула, пожимает плечами. Он пьёт вино, пока Дазай доедает птицу. Свой суп ему не понравился, хотя раньше он его любил. Может, это всё ещё из-за передозировки? Еда с сильными запахами как-то совсем не идёт.
— Да нормально всё, — говорит в итоге Чуя. — Я ездил в порт, Йосано посмотрела меня, дала больничный. Анализы показали, что все ненужные вещества полностью вышли из организма.
Осаму, доев, облегчённо выдыхает и рассматривает обстановку, пока они ждут следующее блюдо. Тут достаточно темно, на стенах дорогие обои с чёрно-белым фактурным рисунком, скатерти везде кремовые, без единого пятнышка. Официанты и бармен в белых перчатках. Всё такое ухоженное, чистенькое, как будто и не общественно место, под ногами вообще ковёр. Такие ресторанчики сейчас не в моде, сейчас люди предпочитают что-то менее формальное, на верхних этажах высоток со стеклянной мебелью и интересным декором. Но тут, как ни странно, достаточно много народа. Почти полная посадка, а этот столик Чуя точно бронировал, потому что место самое удачное в зале. Достаточно далёкое от всех остальных столиков, но рядом с окном.
— Странно, я думал, уже никто не ходит по таким местам, — вздыхает Дазай, когда им приносят десерт. Это нечто похоже на чизкейк по виду, только внутри крупные вишни без косточек.
— Напротив, люди устают от шумных мест. Хочется чего-то тихого и привычного, — пожимает плечами Чуя.
— Место принадлежит Мори-сану? — уточняет Дазай.
— Да, — не отрываясь от десерта, кивает Накахара. — Это одно из немногих мест, принадлежащих ему, которое не имеет никаких проблем с законом.
— Чуя, а расскажи мне про свою маму, — просит Осаму.
Юноша поднимает удивлённый взгляд, немного хмурится, выдыхает. Утирает губы салфеткой, а потом откидывается на спинку стула и смотрит пару минут в окно.
— У неё...сложный характер.
— Что это значит? — улыбается студент, всё-таки вспомнив про свой десерт.
— Ну, она упрямая. Но, знаешь, не вспыльчивая, как я. Нет, если довести, то да, а так, она может смотреть на тебя, как на дерьмо, и уже никакие скандалы не нужны — плакать хочется, — усмехается Накахара. — Сильная успешная женщина, как ещё её можно описать?
— А внешность? Ты явно не в отца пошёл.
— Тут ты прав, — усмехается Чуя. — У неё тоже рыжие волосы, но не такие, как у меня. Прямые полностью. А ещё она очень любит кимоно. Раньше на каких-то праздниках она редко появлялась в платьях или костюмах, только кимоно. Непременно тяжёлое, с красивым рисунком. Я маленький часами мог рассматривать карпов или камелии на них.
— Почему же она тогда переехала в Париж? — удивляется Дазай.
— Ну, думаю, там ей тоже ничего не мешает носить традиционную одежду, — усмехается Чуя. — Она...эксцентрична. Делает так, как ей нужно, и ей глубоко плевать, что, кто подумает. Как-то раз мы сидели с ней здесь. Всё нормально, едим, но заказали разные десерты. Она просто залезла мне в тарелку и попробовала, а потом подозвала официанта и потребовала замену. Мол, не испекли, а разогрели. На неё тогда посмотрели, как на умалишённую. Я вот вообще разницы не видел, мне было вкусно, — пожимает плечами преподаватель.
— С кем из родителей ты ближе? — засмотревшись на такого спокойного Чую, спрашивает Осаму.
— С отцом, наверное, — пожимает плечами преподаватель. — Я провёл почти всю жизнь с матерью, но она, хоть и любит меня, не позволяла мне капризничать или просто не слушала. А вот Огай, напротив. Любой каприз. Я мог сидеть у него на приёме и есть пиццу руками, а он смотрел на меня и улыбался, пока дюжина его партнёров сидели и ахуевали. С мамой так было нельзя, — что- то вспомнив, улыбается Накахара. — «Локти на столе», «осанка, Чуя», «причешись», «переоденься, пятна на манжетах», «кто дал тебе мороженое?»,
«осанка, Чуя!». Ну, и так далее.
Дазай, представив маленького милого проказника-Чуечку с кудряшками и огромными глазищами, чуть вином не поперхнулся. Такая милота, должно быть! Надо будет непременно выпросить у него детские снимки.
— А ты? — после недолгой паузы, спрашивает Чуя.
— Что я? — удивляется Дазай.
— Ты не очень дружен с семьёй, но ты ведь с ними общаешься?
Осаму морщится. Это не лучшая тема для разговора в такой вечер, но раз уж Чуя ему рассказал, то невежливо будет отмалчиваться.
— Ну, иногда, — соглашается Осаму. — Мой отец обычный инженер, но получает нормально. А вот мачеха — безработная. Она любит дорогие вещи и такие вот рестораны, строит из себя светскую особу, но на самом деле, она не любит вкуса сухого вина, которое упорно в себя вливает, или не понимает, как пользоваться айфоном, хотя он у неё непременно последней модели. Поэтому, она меня раздражает. А отец он...просто не обращает внимания. Он замкнутый, ему плевать, что она делает и сколько на неё уходит денег, пока ему не мешают заниматься своими делами, — Дазай пожимает плечами. — Она капала ему на мозг из-за меня, а он, как бы, — юноша перекатывает вино во рту, подбирая слова. — Творческая личность, что ли. Не знаю, вроде, инженер, ничего особенного, но всегда над чем-то работает. Дома тоже. И, пожалуйста, только не дёргайте. Поэтому, и пошёл у неё на поводу.
— Какой ужас, — глядя перед собой, выносит вердикт Накахара. — Я бы распсиховался и закатил скандал, на твоём месте. Но из дома бы из вредности не двинулся.
— Да я тоже так сначала и делал, — рассмеялся Дазай. — Назло этой мегере перед глазами мельтешил. А потом мне двадцать, отцу уже нечего ей противопоставить...он собирался провести со мной беседу, знаешь, из разряда, как мужчина с мужчиной, но я даже дожидаться не стал, когда он с мыслями соберётся. Сделал вид, что сам решил переехать и свалил в общагу.
Чуя усмехается, подходит официантка, забирает посуду. Она спрашивает, нужно ли ещё что-нибудь, Дазай наелся, Накахара тоже. Он просит счёт.
— Я так хотел посмотреть на этих людей, — неожиданно выдаёт Чуя. Осаму, что засмотрелся в окно на прохожих, удивлённо вскидывает брови.
— Зачем?
— Ну, не знаю, поймёшь ли ты. Показать, что ты не один и, в них, в общем-то, больше нужды нет. Раз они тебя выгнали, то я забираю и больше не отдам. Не знаю, как объяснить. Чувство такое, будто, они нанесли мне личное оскорбление.