Последний вдох.

Любимый.

«Стоило мне покинуть пределы его номера, как силы тут же оставили мое безвольное тело. Меня трясло, слезы безжалостно поливали покрасневшие щеки. Этот вечер оставит особый след в моей памяти и на моем сердце. Всхлипы, крики. Я представляла, как это выглядело со стороны, что слышали окружающие, но иначе быть не могло. Мое сердце разрывалось на миллиарды малюсеньких кусочков. От этой боли хотелось кричать. Кричать. Громко, срывая голос. Кричать о том, какой он поганец. И я делала это.
«Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ДАМИАНО ДАВИД» - вопил обессиленный, помутненный разум, пока я билась в истерике. Бокал вина, еще один, и уже пустой он летит в стену, разбиваясь на такое же количество осколков. Ноги подкашиваются, я скатываюсь по стене, прямо как в тот день, в классе лицея, после нашего первого поцелуя.
«...Или ты просто влюбилась в меня как последняя дура?» Именно.
Безумная ухмылка посещает мое лицо. Меня затрясло с новой силой. Пальцы, ноготки которых аккуратно были покрыты черным лаком зарылись в пшеничные волосы, спадающие на плечи. Совершенно ослабевшая рука тянется к одному из осколков.
Полоса.
Еще одна.
Я молча морщусь от боли, в то время как запястья наливаются алой, вязкой субстанцией.
Я больше не буду мозолить тебе глаза, любимый.

***
Я прекрасно помню тот вечер. Я слышал эти измученные крики и мое сердце разрывалось не меньше. Я так хотел обнять ее, извиниться и прильнуть к столь родным и нужным губам, в попытке унять ее боль... Крики утихли. Я решил хотя бы попробовать извиниться (но безусловно, даже смерть моя была бы недостаточной для искупления всех моих грехов перед этой дамой). Постучался в ее номер. Один раз. Второй. Мне не открыли. Я дернул ручку двери, и та послушно открылась. Тогда я увидел это... Кругом ужасный беспорядок и она, лежащая на полу, в крови. Я на минуту потерял дар речи.

К счастью, Виктория потеряла немного крови, порезы оказались не слишком глубокими, но одна лишь мысль о том, что промедлив еще полчаса, я мог потерять ее, что мы, я, Этан и Томас, могли потерять ее, навсегда, заставляли мое сердце неприятно жечь и болеть. Ей смогли вовремя оказать помощь. Раджи и Торкио помогали мне привести ее номер в более менее приличное состояние, пока она спала. Самостоятельно. Мы не хотели давать огласку случившемуся».

***
После того случая наши отношения нельзя назвать даже дружескими. Многие считали, что отношения с Синтией - вынужденная мера, но я вам скажу: вынужденная мера - это наши с Де Анджелис объятия и улыбки на камеру, не иначе. И в этом виноват исключительно я. Я и никто другой. Я заставил пережить ее все то, что она пережила. Мой лимит исчерпан. Кажется, выхода из этой ситуации нет. Однако, если она не дала мне того шанса, его подарила мне сама фортуна, чьим любимцем я был от рождения.