Последний вдох.

Последний день.

Бессонница окончательно одолела мой несчастный разум. Хмель постепенно покидал истощенный организм, и приподнявшись в постели Де Анджелис, я рассматривал мягкие, плавно переходящие в острые черты ее милого, спящего личика. Луна освещала его, и она в этом свете становилась прекраснее. Лунный свет делал ее святой, словно ангела. Падшего, несчастного ангела. Была в ней загадка. И это, наверное, была единственная загадка, которую я не в силах разгадать.

Аккуратно, чтобы не потревожить ее сон, я гладил ее, укрывал, чувствуя, что ей холодно, перебирал пшеничные волоски.
- Дамиано... Дамиано, пожалуйста... Я люблю тебя... Останься... не уходи... - воспроизводили сухие, столь желанные губки блондинки. Сама она хмурилась, скулила, и наконец я увидел горячую, блестящую слезу, скатившуюся по румяной щеке. Кошмар? Я прижал спящее тельце к себе, нашептывая на маленькое ушко ласковые слова. Виктория словно ребенок. Ребенок, оставшийся один, брошеный на произвол судьбы, преданный всеми, и даже мной. На кротких устах застыла улыбка. Словно улыбка Моны Лизы. Моей Моны Лизы. Сердце налилось приятным теплом.

С первыми лучами солнца, поняв, что не имеет смысла больше пытаться уснуть, я поднимаюсь с постели и направляюсь в сторону кухни. Чили спала в обнимку с хозяйкой. Это было лучшее утро в моей жизни. Я бы хотел просыпаться так всегда.

***
Вот уже несколько лет мне снится один и тот же сон: Дамиано, Синтия. Он все уходит и уходит... Отдаляется все больше. Мое сердце разрывается на части, а он все еще уходит... Я бросаюсь за ним, но он растворяется во тьме... Даже не взглянув в мои глаза... Сегодня все было иначе. Он остановился. Подошел, крепко обнял меня, и мне так хотелось забыться в его объятиях, понять, что все это не сон... Но я проснулась.

Аромат еды ударил в нос вместе с лучами утреннего солнца. Подтянувшись в постели, я наконец разлепила заспанные глаза. Поднялась и Чили. Я неспешно сползла с кровати, впоследствии натягивая на себя домашние шорты и растянутую футболку с выцветшим принтом любимой рок-группы.
- Доброе утро, Дамиано, - произношу я, входя в кухню. Знакомый силуэт у плиты напомнил мне о самой главной трагедии, произошедшей между нами. Улыбка больше не сияла на моем лице.
- Доброе, Вик, - вздыхает он. Дамиано перевел взгляд на меня. Теперь и его ровные ряды зубов скрылись, а губы не образовывали ослепительной улыбки.
- Не стоило.
- Стоило. Садись, - я покорно села. Опять.
- Спасибо. - Он промолчал.