unforgiven and unforgivable

Глава I

— Брат мой и брат моего брата, сын мой и сын моего сына, да откроется же тебе тайна сия, что навеки сокрыта крылом небытия... — нараспев тянул гулкий, низкий женский голос. Невнятный холод пробежался по спине.

Пахло крепким чаем, жженым деревом и сандалом. Длинные кудри склонившейся над чашей прорицательницы почти утопали в ней. Он не смел шевельнуться. Казалось, вся вселенная сжалась до размеров медной чаши с перетёртыми благовониями и двух фигур, склонённых над ней.

Прорицательница заговорила вновь:

— Брат моего брата, сын моего сына, огонь поднебесный, то вещают духи седые, чья воля старше мироздания...

Он напрягся, сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Каждое слово врезалось в мозг, словно зубило в твердых руках скульптора.

— ...Свершится страшный суд, и свергнутся боги. Лишишься ты одного, ибо велено так судьбой, и лишь один спасёт его... Да упасен от падения будешь ты, ибо воля смерти твоей такова. Не спастись тебе от греха, но должен он свершиться в руках твоих. Семь расколов было свершено, и случится восьмой, последний...

Шаманка умолкла. Стало мертвенно тихо. В леденящей тишине собственный голос прозвучал хрипло, тяжело:

— Это... все?..

Прорицательница заговорила вновь.

— Есть дар судьбы милостивой тебе, брат моего брата и сын моего сына... Дама треф, чьё тело из угля, таится в складках тени. Сердце её, что старше мироздания, свершить немыслимое может, и имя ей луна... Покрыта мраком сия тайна, но ключ таится у истока. Раскроется в потоке клевер. Полуночный свершится шёпот над чёрной озера лощиной, что тише склепа и небес...

Свеча погасла. Шаманка схватила его за руку и уставилась на него. В темноте блестнули чёрные, неестественно большие глаза.

—Полуночный свершится шёпот над чёрной озера лощиной, что тише склепа и небес... иди за белым лисом... — прошептала она и умолкла. Свеча зажглась вновь, как ни в чём ни бывало.

Иди за белым лисом...

* * *

— Господи, да выслушайте же меня!..

— Да ну бред какой-то, Гарри! — воскликнула Гермиона, тряся его за плечи. — Какой исток? Какая лощина? Какой, к черту, белый лис?! Ты совсем умом тронулся?!