Принцип бумеранга

Глава 3

Драко вернулся домой уставшим и раздраженным — отец попытался отчитать его за бездумно, по его словам, потраченные деньги. До каких пор он надеется воспитывать его? Драко давно жил самостоятельно, получив часть своего наследства и устроив в старом охотничьем угодье отличный особняк, почти замок. Он был небольшой, но ему одному вполне хватало места и для себя, и для немногих гостей, иногда заезжавших к нему поохотиться. А обзаводиться семьей он пока не планировал. Лорд был доволен им, хвалил и дарил подарки. Мать радовалась тому, что сын остался цел и невредим в бойне, которую все они пережили, занимался политикой и не марал руки в крови невинных. И только отец никак не мог успокоиться и перестать читать ему нотации. Вот и сегодня он снова попытался упрекнуть его в пустых тратах, и Драко не сдержался, вспылил. Нарцисса расстроилась, а он, коротко извинившись, ускакал домой, бросив прислугу добираться в карете. Ему просто необходима была быстрая скачка, чтобы проветрить голову. И все равно, прибыв в замок, он понял, что раздражение никуда не делось. А ведь еще нужно было встретиться с Гермионой, чтобы все прояснить раз и навсегда.Драко давно запечатал на семь замков все мысли о Грейнджер. Он сказал Лорду то, что все хотели от него услышать. А сам он давно вырос из мелочности детских ссор и, если и хотел мести, то точно не такой и не ей. Жизнь сильно наказала грязнокровок. Их вешали толпами, покупали и превращали в рабов, отправляя на самые унизительные и тяжелые работы. Мерлин свидетель, Драко ужасало то, как обращались с ними те, кто считал его «своим». Сам он сходил с ума от волнения, пока пытался найти ее. Он все время думал, успела ли Грейнджер побывать в лапах охранников? Или ее уже кто-то купил? И что он с ней сделал? И когда он узнал, что Гермиона еще не продана, то решил, что заплатит любые деньги, но получит ее. И вот теперь, когда все позади, и никто не догадался о том, как больно ему было видеть ее на подмостках для рабов, он шел к ней и даже не представлял, что ему делать и говорить. Сняв с двери запирающее, он распахнул ее и замер на пороге. В комнате было темно, и даже сквозь узенькое, забранное мелкой решеткой окно не проникал свет — тучи закрывали луну. Засветив люмос, Драко вошел в комнату и на кровати заметил спящую Гермиону. Она лежала спиной к нему и, возможно, потому до сих пор не проснулась — свет не тревожил ее. Малфой подошел ближе, рассматривая старую знакомую. Девушка лежала на покрывале и не попыталась укрыться, только сжалась в комочек. Наверное, она не собиралась спать, просто прилегла, а усталость и прошлые переживания взяли верх над страхами перед будущим. Драко почувствовал, как его сердце забилось чаще. Мотнув головой, прогоняя глупые мысли о трогательности совсем худенькой девушки, он присел на кровать за ее спиной и потер ладонями лицо. Он так устал...Гермиона почувствовала, как прогнулась позади нее кровать, и открыла глаза. Секунду она вспоминала, где находится, а потом испуганно обернулась и тут же встретилась глазами с Малфоем, который почувствовал ее движение и тоже обернулся. Она смотрела на него испуганно. Он на нее — с холодным спокойствием. Наконец она отвела взгляд и встала с постели, опасаясь поворачиваться к нему спиной. Их разделяла кровать, но она прекрасно понимала, насколько это ненадежная преграда для того, кто сильнее ее и у кого в руках волшебная палочка. Но Драко не спешил нападать. Он все так же спокойно рассматривал ее. Наконец ему это надоело, и он вдруг развалился на ее кровати.— Сними сапоги, — тихо приказал он.Гермиона вздрогнула. Она ожидала насмешек, ругани, даже насилия. Но приказ снять обувь прозвучал спокойно, тихо и настолько неожиданно для нее, что она даже непроизвольно сделала несколько шагов в его сторону. Но, внезапно осознав, что делает, резко остановилась.Драко наблюдал за ней из-под полуприкрытых ресниц.— В чем дело? — так же спокойно спросил он.Гермиона молча стояла, сцепив пальцы в замок и не говоря ни слова. Драко тяжело вздохнул.— Грейнджер, у меня был тяжелый и нервный день. И я бы очень не хотел сорваться на тебя и испортить наш с тобой первый совместный вечер. Так что давай ты сделаешь то, что я говорю, и я объясню тебе твои права и обязанности.— Права? У рабов есть права? — Гермиона не хотела с ним разговаривать, слова вырвались непроизвольно и были сдобрены хорошей долей горечи.Малфой снова вздохнул.— Есть, Грейнджер. В этом доме они есть у каждого. У рабов в том числе. — И какие же?— Я же сказал — сними с меня сапоги и поговорим. Я устал в дороге, ноги и спина затекли. Ты — служанка. Да, да, рабыня, я помню, я ведь сам за тебя платил, Грейнджер. И пока ты не вывела меня из себя окончательно, пожалуйста, сделай то, что я тебе велел! — последние слова он уже почти прорычал.Гермиона задумалась. Решать надо было быстро. С одной стороны, ей ужасно не хотелось прислуживать Драко Малфою. Все в ней вопило о гордости и гриффиндорстве. Но с другой... если она откажется — он ее накажет. Ударит или посадит в подземелье, на хлеб и воду. Будет воспитывать. А ей надо набраться сил, чтобы попробовать сбежать. Так что определенно сейчас нужно подчиниться и притвориться послушной и испуганной, а там... Она сделала над собой усилие, вздохнула и, обойдя кровать, подошла к нему. На Малфое были ботфорты, пыльные и грязные. Она демонстративно поморщилась, пытаясь определить, как ухватиться за них и не выпачкать платье, но тут Малфой тихо рассмеялся и наложил на них очищающее, убрав всю грязь не только с обуви, но и с ее постели.— Мне важно, чтобы ты поняла свое место, Грейнджер. А не чтобы перемазалась сверху донизу. Ну же, не стесняйся, — он даже приподнял одну ногу, давая ей поудобнее ухватиться за сапог.Скривившись, Гермиона стащила с него сапоги один за другим и отошла.— Ну, так что там с моими правами? — с вызовом спросила она.Малфой поудобнее устроился на кровати, подсунув себе под спину пару подушек.— Тебе нравится комната? Кровать удобная? Платья подошли? — светским тоном поинтересовался он.Гермиона только раздраженно тряхнула головой.— Малфой, зачем я тебе? — решилась она на самый важный для нее вопрос. — И зачем все это? — она обвела рукой комнату.— Ну, мне показалось, что будет забавным видеть тебя каждый день в качестве своей личной служанки. Ты умна, с тобой, должно быть, интересно беседовать. К тому же ты не уродина, только откормить слегка — и будешь просто конфетка...— Малфой! — Гермиона вспыхнула.— О, нет. Нет, нет, нет. Ты неправильно меня поняла, я вовсе не собираюсь заниматься с тобой сексом. Я всего лишь имел в виду, что страшненькая служанка мне ни к чему, мои глаза привыкли к красивым вещам и... к вещам. — И я...— Да, ты рабыня, а значит — моя вещь. Я заплатил за тебя огромную сумму, еще ни одна рабыня не была продана за пятьдесят тысяч галеонов. Так что я рассчитываю, что моя покупка оправдает себя. Теперь что касается твоих прав. Тут среди прислуги сложились довольно теплые отношения. Меня это устраивает, потому что склоки между слугами нередко сказываются на их работе, а у меня тут все налажено так, как я люблю. И я не хочу, чтобы твое появление что-то испортило. Как я уже говорил, ты довольно симпатичная, а значит, быстро привлечешь внимание мужской части слуг. Запомни, никаких романов! Мне не нужны ни разбитые сердца, ни дети, ничего такого, с этим связанного. Если же кто-то из слуг начнет к тебе приставать, ты имеешь право пожаловаться. Сначала старшим слугам, например, Саре или моему дворецкому. Если они не смогут решить проблему, то скажут лично мне, и я разберусь. Но если я узнаю, что ты сама строила кому-то глазки и пудрила мозги, чтобы устроить какую-то гадость мне или сбежать, мой гнев будет страшен и наказание последует незамедлительно.Он произнес это спокойным тоном, и от этого только еще больше верилось, что он говорит правду.— Твои обязанности почти ничем не будут отличаться от обычной работы горничной. Карл, мой дворецкий, отлично справляется с обязанностями камердинера, и они с Сарой научат тебя. Я даю тебе на обучение две недели. Такая умненькая девочка, как ты, Грейнджер, должна бы справиться и раньше, но я делаю скидку на твое заключение в темнице. Это могло и притупить твои способности. Отдохни, если нужно, несколько дней, но не ленись. Спрашивать я буду со всей строгостью.— Что значит — почти ничем не будут отличаться? — решила уточнить Гермиона.— Это значит, что иногда я могу потребовать от тебя определенных услуг, не входящих в обычный круг обязанностей горничной.— Например? Я не понимаю.— Ну, я же говорил, что ты немного отупела в застенках, — ухмыльнулся Малфой. — Возможно, мне захочется поговорить... провести вечер в приятной обстановке. Тогда я могу позвать тебя.— Ты считаешь, что беседа со мной будет для тебя приятной? — удивленно переспросила Гермиона.— Не совсем беседа... Хотя, возможно. Иногда меня тянет на воспоминания, а с кем же еще можно предаваться ностальгии, если не с тобой, Грейнджер?— Не знаю. С Ноттом? С Паркинсон? С Забини?— О, нет, они скучные, приставучие, завистливые мерзавцы. Мне с ними тошно. А с тобой, я чувствую, будет интересно.— И это все?— Ну, не знаю. Я просто оставляю для себя лазейку, Грейнджер. Вдруг мне захочется чего-то еще? И я ею воспользуюсь.— Но я...— А ты — всего лишь рабыня. И хорошо бы тебе об этом помнить. И не спорить со своим хозяином.Гермиона отступила на шаг и опустила голову, чтобы он не увидел яростно блеснувшие глаза, но от него не укрылось это движение.— Грейнджер, не дури. Я буквально спас тебя от тетки Беллы, которая мечтала замучить тебя до смерти. И от Забини, который собирает милых маленьких шлюшек для своего борделя в Италии. Ты была бы там жемчужиной его коллекции — подружка самого Поттера, гордая гриффиндорка, отдастся вам на зеленых простынях Слизерина. Твоя девственность была бы дорого продана с еще одного аукциона... Ты ведь еще девственница, Грейнджер? Ну же, не дергайся, просто ответь, мне все равно придется провести освидетельствование тебя колдомедиком — так делают с каждой рабыней, чтобы знать, в случае чего, кто был у нее первым и нет ли последствий. Это иногда здорово помогает при случаях насилия. Так ты?..Гермиона только сильнее сцепила зубы, отказываясь отвечать. Малфой пожал плечами.— Ну, как знаешь. Колдомедик прибудет завтра. А пока спустись поужинать и отдыхай. Он поднялся, взмахнул палочкой, и сапоги снова оказались у него на ногах, сделал пару шагов к двери и внезапно остановился, обернувшись.— Ах, да! Совершенно вылетело из головы. Ошейник! Он щелкнул пальцами, и перед ним возник домовый эльф, а Гермиона при его словах непроизвольно схватилась за горло.— Принеси магический ошейник. Кожаный, — велел эльфу Малфой, и тот кивнул и исчез.— Грейнджер, если ты поклянешься мне, что не будешь пытаться причинить вред себе и мне, я не буду заставлять тебя носить его. Мне хватит магической клятвы. Но доверить тебе свою и твою жизнь без нее или без сдерживающего ошейника я не могу, уж прости. Так как? Дашь клятву?Гермиона зло посмотрела на него.— Никогда, Малфой. Клянусь магией, что никогда в жизни я не соглашусь... — он вдруг шагнул к ней и закрыл ее рот ладонью.— Тс-с-с... Не стоит давать опрометчивых клятв, Грейнджер. Я тебя и так уже понял. Что ж, ты имеешь на это право. А я имею полное право не доверять тебе. Так что, — он обернулся к стоявшему за его спиной эльфу и взял с подноса, который тот держал в руках, тонкий кожаный ремешок. — Ты же не будешь сопротивляться, правда? Или мне стоит тебя обездвижить?Гермиона мотнула головой и опустила руки, давая ему возможность осторожно застегнуть на ней ошейник. Он приподнял ее волосы, провел пальцами по тонкой, нервно бьющейся жилке на шее.— А ведь ты боишься меня, Грейнджер. Что, ожидала, что я буду унижать и избивать тебя? Никак не примешь тот факт, что я уже вырос? — он одним быстрым движением развернул ошейник и поправил висящий на нем кулон со своей монограммой. — Собственность Драко Люциуса Малфоя, — проговорил он и взмахнул палочкой. Тут же браслеты с ее рук спали, а от шеи вниз пробежала волна магии. — Теперь ты не сможешь причинить вред себе и мне. И никому из моей семьи. Завтра тебе выдадут палочку. Она... что-то наподобие детской, для простых и бытовых заклинаний. Ничего боевого, ничего закрывающего, отворяющего... В общем, сама постепенно разберешься. Тут такие почти у всех, кто не принес вассальную клятву. Вот теперь все, иди ужинать. Спокойной ночи, Грейнджер, — и он вышел.