Спустя десять лет после роковых событий в «Лучшем мире» жизнь Эстер Митчелл постепенно наладилась. Девушка построила блестящую карьеру в издательстве, укрепила отношения с друзьями, обрела настоящую любовь. Каждый день был лучше предыдущего и казало...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Эстер.
Тень от раскидистого бука скрывает от лучей палящего солнца. Лето, а точнее его завершение, всегда выдается особенно знойным, точно кто-то прибавляет градусы на обогревателе. Шифоновая блузка неприятно липнет к мокрой спине, а шея, прикрытая волосами, начинает зудеть. Забираю волосы в высокий хвост и расстегиваю пару пуговиц на блузке, в надежде, что слабый ветер проникнет под ткань и немного охладит разгоряченное тело.
Каждый год тринадцатого августа я возвращаюсь сюда - на территорию бывшей общины "Рай". Приношу пышный букет белых лилий, перевязанный розовой лентой, уже изрядно потрепанную книгу Шарлотты Бронте, и усаживаюсь на покосившуюся лавочку у небольшого земляного холмика. На нем нет изящного памятника с вычурной эпитафией, лишь скромный кусок дерева с вырезанной детской рукой надписью: "Элизабет Магдалена Уайт". Эту табличку я сделала будучи семнадцатилетней девчонкой, чтобы хоть как-то увековечить память о подруге. Конечно, я бы хотела, чтобы ее тело перевезли на городское кладбище и захоронили со всеми почестями, присущими каждому умершему, но этому не бывать - мать подруги прибывала на принудительном лечении, отец скончался, так и не дождавшись общего освобождения из "Рая", а моих слов о принадлежности к девушке, покоящейся под скудным холмиком земли, не хватало для властей города. Страшно представить, сколько еще невинных душ, юных девушек и маленьких детей нашли свой последний приют в этой земле.
Прошло уже больше десяти лет с момента смерти подруги, а боль никуда не ушла. Она притупилась, стала не такой обжигающей, перестала мешать жить, но где-то в глубине все еще слышались отголоски боли. Я свято верила в то, что душа Элизабет после смерти переродилась в новом теле, обрела новый дом без одержимых религией родителей, нашла новых друзей и любовь. Но также свято я верила в то, что мы обязательно встретимся - пусть Элизабет и не узнает меня, не вспомнит годы, проведенные рука об руку, сопротивляясь "Раю" и Дэниелу, зато я узнаю ее в любом обличии: что-то обязательно выделит подругу из толпы почти одинаковых людей. Души всегда находят друг друга, пусть и забывают о прочной связи между ними в прошлой жизни, они тянутся к тому, кого знали ранее - бессознательно, но с изрядной яростью, точно мотыльки летящие на свет догорающей свечи.
