Уродлива твоя Изящность. Киретта

2.

- Мам, я дома, - самым тихим тоном и спокойной интонацией, которую только Малышенко могла себе позволить, промолвила она эти слова. После окончания уроков не хотелось идти вовсе не куда. Ей и нигде бы не были особо рады. Единственным желанием было просто остаться в комфортной старой школе, которая, ко слову, до сих пор отапливается. и ночевать в учебном заведений было бы неплохо. Но кто же её там оставит. Где-то в кладовке или даже в классе английского. Там самые удобные парты и стулья, как многие говорят. Но девушка и не спорит, лишь подтверждает и соглашается с обществом.

Устала Виолетта ходить по пустым холодным улицам и смотреть в яркие теплые окна, в которых иногда мелькают фиолетовые, синие, красные или другие цвета радуги от подсветок по периметру комнат или гирляндах на старых шторах. В каждом из окон происходит такая разная индивидуальная жизнь. Она всегда делиться на плохую и хорошую, на коварную, болезненную и беззаботную, счастливую. Но ведь каждый видит это по разному. Каждая квартира наполнена чем-то своим, чем-то искренне особенным и необходимым для жизни, для общества и социума.

Каждый новый жилец дополняет эту квартиру ещё одной очередной пищинкой. Которая среди пустыни всё равно будет не менее важна.

Но Малышенко лишь от этих навязчивых мыслей постоянно ловит слезу со своей фарфоровой розоватой щеки, которая от ночного злостного холода вот-вот и замёрзнет навечно. Тошно ей даже думать о том, что кому-то сейчас хорошо и беззаботно, но не вечно страдающей Виолетте. Что кто-то сейчас радуется с семьей или близкими, но не разочарованная в жизни Виолетта. Что кто-то на самом деле жизнерадостный, но опять же не чёртова и фальшива Виолетта Малышенко.

 Плохо морально шумному й дурному клоуну, но когда такое было видано среди человечества. Она будто пожизненно на себя надела этот хренов бейджик и ходит, веселя всех вокруг. Социум смеётся, радуется и шутки едкие пускает, а Шут только ещё больше и больше страдает, опять губу до крови прокусывая. Но маска не надоедает, помогает и, как всегда, умело справляется со своей основной задачей. И нет, не давит она вовсе.

***

— Ты чего так рано пришла-то, - Она не вышла даже посмотреть на истощенную и уставшую по самое не могу дочурку, которую со вчерашнего вечера и до сегодняшнего дня не видела и не слышала от той не слова. Она и не ждала. Кажись, просто проложила сидеть на старой кухне ещё времён СССР.