Уродлива твоя Изящность. Киретта

4.

Молчание их только больше и больше нагло угнетает в предательскую неловкость, но лучше уж явно будет так, потому что варианта сейчас только два. И второй еще более гнетущий уж точно не по душе обоим, но двое, в этом случае, разного боятся.

Гаджиева со своими переживаниями и жгучим интересом не сможет сейчас нормально и словосочетания повседневного произнести, стремаеться и слова произнести в адрес подруге, вдруг заденет что-то не то или случайные, но ранимые думы в слух будут произнесены. А Виолетта на всю эту вялость и растерянность Мишель, лишь еще сильнее раздражаться гневно будет, небось, и от коллеги по роботе вовсе уйдет напрочь своей дорогой куда-то вдаль.

Но все же Малышенко, жевавшая дешевую булку с магазинчика неприметного, который около жительства Гаджиевой находиться, и она же молчать и держатся в тишине давящей не может вовсе, начинает Мишель в мир наш возвращать не томя, а то думы ее не заведут в правильную сторону, только в дерево по дороге на роботу, врежется.

И мыслям вместе с всплывающей забавной картинкой в собственной голове, Виолетта улыбается искренне и пытается не засмеяться на целый квартал, потому что анекдот, который она сейчас языком своим плетет, не особо то и на шутку похож.

Малышенко диалог по-всячески пытается развлекательно развивать и не дает Мишель больше даже и подумать о том, что с поведением хохотушки Малышенко что-то явно не в порядке может быть.

Малышенко только лишь и надеется, до сих пор, что знакомой просто стало плевать и она даже и ничего со временем не вспомнит, если кто-то спросит. Не хочет она всем нутром, чтобы в какой-то момент к Мишельке подкрадётся тайком осознание, что что-то точно не так было тогда в тот диковинный день.

— Ну вот и, — Вилка идёт вперёд спиной, но всё же медленно, так как недосып и некая усталость о себе не забывает ни на секунду. Она запыхавшийся и уже бледная вся, всё равно идёт устойчиво и на самочувствие своё не жалуется вообще. Девушка так же немного хрипит и слышно как пару раз даже полноценно прокашливается себе в локоть тканевой толстовки, — а когда уже остановка?

— Скоро, ещё чуть-чуть пройти осталось, давай, шевелись, — Гаджиева Виолетту подгоняет и уже на ноги ей почти наступает, когда та смотрит на неё жалобно и готова вот-вот упасть уже на ровном месте, — ты как себя чувствуешь? А то выглядишь хуже чем дохлый хомяк, — знакомая решает не медлить з действиями и берёт за руку слабую обессиленую до краев Малышенко, крепко прижимая и к себе прижимая, чтобы та хоть за ней следовала, а не отставала с расстоянием близко десяти метров.