Встреча на перекрёстке миров

Эпилог

Несмотря на знакомые черты, родной взгляд ярко-голубых глаз и ту же самую осторожную нежность в прикосновениях, новый Виктор оказался совершенно не похожим на того, с кем она расставалась в последний раз.

Эрика чувствовала диссонанс каждый раз, когда смотрела на Виктора. Для нее прошло всего две месяца, а для него — семь с половиной лет. Эмоциональный, вспыльчивый и с тяжелым характером юнец превратился в спокойного, сдержанного и рационального мужчину.

Он даже внешне изменился — стал крепче, шире в плечах и явно тренировался каждый день, чтобы поддерживать себя в форме. Носил теперь классические костюмы или одежду по последней современной земной моде — рэйзихеры всегда хорошо готовились перед путешествием в новый мир.

Если бы Эрика впервые познакомилась с ним сейчас, то ни за что бы не поверила, что он не с Земли. Настолько гармонично и привычно Виктор вписался в их мир, словно существовал здесь всегда. Он выучил не только английский, но и французский язык, чем покорил всех бабушек в округе.

Прошла всего неделя с возвращения Виктора, а Эрика все еще не могла прийти в себя. Это казалось настолько нереальным, что иногда она прищипывала кожу, чтобы убедиться, что это не сон. Просыпаясь утром она боялась, что все исчезнет, но поворачивала голову и видела мирно спящую на соседней подушке кудрявую голову. И успокаивалась.

Ей нравилось слушать рассказы Виктора про Флоустейн — про его с Белль учебу, про другие миры, про поездки к своим домочадцам и Спигель. Он привез с собой фотографии, которые сделал на тот самый полароид, который ему отдала Эрика перед расставанием. Она умиленно рассматривала совершенно незнакомые ей лица и пыталась совместить их с теми образами, которые сохранились в ее воспоминаниях.

За те два месяца, что Эрика пыталась жить спокойно здесь, у Виктора пролетела целая огромная жизнь с кучей событий и приключений. Это настолько увлекало и одновременно заставляло теряться, что она несколько раз переспрашивала Виктора, не жалеет ли он, что решил вернуться к ней. Когда этот вопрос прозвучал в десятый раз, он отложил в сторону готовящийся ужин, усадил Эрику на обеденный стол и заставил ее посмотреть ему в глаза.

— Эрика, послушай меня. Я готов тебе это повторять миллион раз. Но я хочу, чтобы ты запомнила это раз и навсегда. Ты — мой дом, Эрика. Твой образ выжжен у меня прямо здесь, — он постучал пальцами по груди. — И среди всех миллионов других миров я всегда выберу тот, в котором будешь ты. Понимаешь?

Где-то позади него скворчало на сковородке мясо, тонкой струей лилась вода из крана, звонко разбиваясь о тарелки. Эрика сидела на обеденном столе, возможно, прямо в муке, в которой до этого раскатывала тесто. На Викторе был забавный кружевной фартук в цветочек, а короткие кудряшки у лица собраны в смешной хвостик на макушке, чтобы не мешали. Но глаза Виктора напротив были совершенно серьезны, спокойны, как гладь стоячей воды в пруду.

И Эрика влюбилась в него снова.