Класс <<б>>

Глава 5

На следующий день парта перед ним пустая.    Егор недовольно хмурится, потому что это означает, что сегодня ему придется искать новый объект насмешек, раз излюбленного нет рядом. Где-то на задворках сознания мелькает мысль, что обычно Валя никогда не пропускала занятия. Даже заболевшая, даже с побоями она всегда исправно приходила и упрямо светила перед Егором своей шевелюрой и идиотской раздражающей улыбкой.    Но сегодня этого нет, и Егор бесится, не понимая что хуже - видеть эту чёртову улыбку каждый день или не видеть вообще.
День проходит скучно.  Егор знает, что проверять Vk бесполезно - Валя не появится в онлайне, потому что вчера Егор собственными руками, точнее, ногами разбил её телефон.    Он всё равно проверяет его каждые пять минут. Как будто это что-то изменит.   Уроки неинтересные, преподаватели занудные, одноклассники обходят его хмурую персону по широкой дуге, и даже вся мелочь попряталась по своим классам. Не над кем поиздеваться, некого позадирать, никто больше не выступит вперед, отстаивая справедливость, и не вступит с ним в спор.    Ему не хватает этого упрямства. Этой легкости. Этой задорной улыбки.    Ему не хватает Вали.   И от этого Егор в бешенстве.    После уроков он идет в парк. Садится на знакомую скамейку и упрямо ждет до тех пор, пока на город не опускается ночь.   "Ничего, завтра появится, и я на ней отыграюсь", - зло твердит он себе и не может дождаться утра, чтобы войти в класс. Пришедшие после него тихие ботаники удивлённо таращатся ("Егор пришел на занятия самым первым!"), но вслух никто ничего не говорит. Себе дороже будет. Егору плевать на эти недоуменные взгляды и на то, что урок уже начался. Единственное, что его волнует - это то, что парта перед ним снова пуста.   Не пришла.   Он краем уха слышит знакомое имя, когда староста класса отчитывается перед учителем о том, кого сегодня нет. На удивление тот не задаёт никаких вопросов, молча ставит в журнале прочерк и начинает урок. Кажется, вопросов нет ни у кого, кроме Егора.   - Эй, - не выдерживает он спустя три минуты после начала урока и поворачивается к Дане, сидящему от него справа через проход. - какого хрена этой идиотки опять нет? Вы её там убили, что ли?   Даня криво ухмыляется, и Егор впервые ловит себя на мысли, что ему хочется врезать своему так называемому "лучшему другу" прямо сейчас.   - Нет, не убили, - парень лениво пожимает плечами и откидывается на спинку стула.  - Так... Развлеклись немного. Как ты и сказал.   Егор хмуро кивает и до конца урока сверлит парту ненавистным взглядом.    Второй день без Вали тянется ещё медленнее, чем первый.
                                ~~~***~~~
Он снова сидит в парке до наступления ночи.   На третий день Егор чувствует, что сейчас взорвется.    Школьный звонок бьёт по оголенным нервам, и Егору хочется в бешенстве отшвырнуть от себя всю мебель, лишь бы не видеть, что парта перед ним снова пуста.   Вместо этого он рывком поднимается, хватает рюкзак и вылетает из класса под недовольные восклицания учителя. Ему всё равно куда идти - домашнего адреса Вали он ведь не знает - и, наверное, именно поэтому ноги сами приносят его в тот самый переулок.   Первое, что видит Егор в подворотне, это разбросанные кисти и смятые листы бумаги.    "Надо же, - мелькает отстраненная мысль, - они всё ещё лежат здесь".    Он проходит дальше и замирает. Взгляд упирается в широкое темное пятно на земле, и Егор чувствует, как озноб проходит по затылку.   Оно слишком большое.    Егор знает толк в драках, и знает, что после лёгких побоев столько крови вытечь не может.    Столько может вытечь только при открытых ранах.    Почему-то эту картину совсем не хочется представлять.  К горлу подкатывает тошнота, Егор разворачивается и бросается вон из переулка. Прямо на дорогу.В следующий миг он слышит пронзительный гудок автомобиля, после следует резкий удар в бок и левая рука взрывается болью...
                               ~~~***~~~
В ближайшей больнице на удивление тихо. Егор сидит в коридоре, пока водитель, сбивший его, отчаянно извиняется и порывается позвонить его родителям.    - Не надо родителям, - в сотый раз хмуро отнекивается Егор.   "У них и без меня проблем хватает".   - Лучше деньгами дайте, - зло цедит он, баюкая пострадавшую руку. Удар пришелся вбок, поэтому ему, можно сказать, повезло, пострадала только рука, да пара синяков прибавилась. Ну, как сказать "повезло" - два пальца точно вывихнуты. Егор старается не смотреть, но боль в руке такая, что хочется материться во весь голос.   В голове некстати всплывает картинка, как его тяжёлый ботинок резко опускается на тонкую бледную кисть и безжалостно её сминает. В ушах снова звучит тот отвратительный хруст.   Егор трясет головой, прогоняя наваждение, и едва ли замечает, как мужчина торопливо суёт ему в карман 5000 рублей и стремительно покидает приемный покой. Без него становится легче, и парень, наконец, позволяет себе расслабиться и издать тихий стон сквозь стиснутые зубы.   Через пару минут в коридор выглядывает медсестра и приглашает его пройти в кабинет к хирургу.   На удивление им оказывается строгая полная дама в возрасте. Она деловито осматривает рентгеновский снимок его кисти, крутит руку Егора, проверяя нет ли других травм, а потом резким отработанным движением вправляет вывихнутый палец.   - Твою мать! – Егор с воплем подскакивает на месте. Женщина лишь добродушно хмыкает и берется за второй палец:   - Потерпи, малыш, осталось немного. Тебе еще повезло, что у тебя переломов нет, только вывих. Не всем так везет, знаешь ли. Пару дней назад я одной девушке руки собирала буквально по косточкам. У неё обе кисти были раздроблены так, словно по ней танк проехался. Вот ей точно пришлось куда хуже, чем тебе.    Егор хочет привычно огрызнуться - какое ему дело до других людей, но тут телефон, стоящий на столе, взрывается громкой трелью и медсестра шустро хватает трубку:   - Что случилось? – пару секунд она внимательно слушает, а потом её лицо озаряется улыбкой.  – Очнулась? ... Замечательно! Мы подойдём через пару минут, у нас последний пациент. Как её состояние? ... Хорошо, скоро будем.   Медсестра кладёт трубку и радостно сообщает:   - Людмила Петровна, ваша пациентка наконец-то пришла в себя после операции. Вас просят срочно подойти в отделение реанимации.    - Которая? – бросает в сторону женщина, аккуратно заканчивая перевязывать кисть Егора. Тот в свою очередь перестаёт тихо шипеть, и в наступившей тишине слова звучат оглушительно громко:    - Та самая девушка, которую полумёртвой нашли в переулке. Валя Карнаухова. 
                                ~~~***~~~
О том, что реанимация – это плохо, Егор знает еще с самого детства. Он навсегда запомнил то всепоглощающее чувство беспомощности перед закрытыми дверями отделения. Тогда он был совсем маленький, ему было лет пять или шесть, но он уже понимал многие взрослые вещи.    Не понимал только, почему ему сначала обещали сестренку, а потом внезапно сказали, что она куда-то уехала и не приедет обратно. И мама тоже с ними сегодня не сможет поехать домой, потому что плохо себя чувствует. Но она полежит здесь пару дней, отдохнет и обязательно вернется обратно. Егор никак не мог взять в толк, почему бабушка плачет, если всё хорошо, и почему папа выглядит таким расстроенным.    Маленький Егор стоял в длинном сером коридоре и долго пытался прочитать буквы, написанные яркой красной краской на тяжелых дверях:   - Ре... Реане... Риани... Рема...   - Реанимация, - звучит за спиной глухой голос, и на макушку ему опускается тяжёлая отцовская рука. – Запомни, Егор, это плохо.
                              ~~~***~~~
На следующее утро вместо школьного двора Егор видит перед собой лестницу, ведущую в приемный покой. Смысла задавать самому себе вопрос Егор не видит.  И так ясно, почему он здесь оказался.  Просто надо удостовериться, что это какая-то другая Валя. Мало ли одинаковых имён.    Егор только успевает подойти к стойке администратора (сегодня за ней уже другая девушка, не та, что вчера), как дверь за его спиной с треском распахивается, и в помещение влетает разъяренная женщина в строгом сером костюме и с бумажными конвертами в руках:   - ЧТО ЗА СЧЕТА ВЫ НАМ ШЛЁТЕ?!! ВЫ САМИ ВИДЕЛИ ЭТУ АСТРОНОМИЧЕСКУЮ СУММУ?!!    Она сходу начинает орать так, что и Егор, и девушка за стойкой испуганно отшатываются в сторону.    - Прос... Простите, но Вы по какому вопросу? – растерянно лепечет администратор, и дама с размаху кидает конверты на стойку перед ней:   - Я ПО ПОВОДУ ОПЛАТЫ СЧЕТОВ ЗА СВОЮ ПОДОПЕЧНУЮ ВАЛЮ КАРНАУХОВУ! – она подкрепляет свой крик ударом по столу, и Егор застывает на месте, думая, что ему послышалось.  Эта жуткая мегера ни капли не похожа на ту женщину с портрета об идеальной семье. И... что еще за «подопечная»?..   - Вы родитель одного из пациен... - робко начинает девушка, но женщина обрывает её на середине слова, громко опуская кулак на хлипкую стойку:   - Я – директор приюта, где эта мразь живет! Какого хрена Вы мне сейчас присылаете счет на бешеную сумму?!!   На громкие крики из подсобки прибегает подмога в лице уже знакомой Егору бабушки–хирурга:   - Ведите себя культурно, Вы находитесь в общественном месте! Пациентам нужен покой и тишина! – сразу идет в наступление она, задвигая за спину испуганную молоденькую медсестричку.  – Хороший же Вы опекун, раз явились в больницу только на четвертый день после того, как Ваш ребенок едва не умер! Что за счета, Вы спрашиваете?! Так, пройдемте, я Вам всё сейчас объясню!   Возмущенно переругиваясь, они поднимаются по лестнице вверх и пропадают из вида.   Егор стоит на одном месте и пытается переварить услышанное.   «Не-е-е-ет. Это точно не она. Не может быть. У Вали есть семья. Родители. Она их рисовал».   Он трясет головой и чувствует, как мир вокруг также начинает легко трястись, словно в надвигающемся приступе панической атаки.   Вы что-то хотели? – вежливо обращается к нему девушка-администратор, уже малость пришедшая в себя.   - Д-даа... - через силу выдыхает он.  – Я хотел узнать насчет... Вали Карнауховой.   - О, - удивленно выдыхает девушка.  – Вы первый человек, кто спросил о ней. Точнее, уже второй... - неловко исправляется она. – Вы её друг?    - ... Одноклассник, – после небольшой паузы выдает Егор. – Я могу навестить её?   - Простите, но нет, - медсестра качает головой.  – Она всё еще в реанимации, но её состояние уже стабилизировалось. Я не могу впустить Вас туда. В помещение допускаются только члены семьи или близкие родственники.   - Но... - Егор запинается, пытаясь выстроить складное предложение, но получается какой-то бессвязный бред. – Мне нужно... Очень. Я хочу знать... как она. Нужно видеть.   Должно быть, что-то в его голосе или в выражении лица проскальзывает такое, что через некоторое время девушка сдается. Она велит подождать её возле стойки, а сама быстро удаляется на другой этаж.    Пока её нет, взгляд Егора падает на забытый мегерой конверт. На нем написан адрес приюта, и Егор автоматически читает его.    «Нет. У Вали есть семья. Она же их рисовала. Рисовала!»   Медсестра возвращается спустя примерно десять минут, протягивает застывшему Егору свой телефон и он видит на экране фотографию человека, лежащего на кровати.  Точнее, не человека даже, а скорее мумии.    Она вся в бинтах. Ноги. Руки. Тело. Голова. Лицо.  Местами из бинтов торчат трубки, рядом возвышается капельница и какие-то страшные медицинские приборы.   «Нет. Точно не она, – бьётся мысль в голове. – Мы же ей только одну руку помяли».    Пытаясь увеличить фото, Егор случайно смахивает его в сторону и видит следующее в галерее.  Там крупный план забинтованного лица. Лица Вали.   Егор видит страшно опухшие затекшие темно-фиолетовые веки. Непонятные трубки, тянущиеся из носа и рта.  Разбитые губы.   Он словно со стороны слышит свой рваный вздох. Чувствует, как медсестра вынимает у него из рук телефон и осторожно тормошит за плечо:   - Вы в порядке? Должно быть, мне не стоило Вам это показывать.   - Что с ней? – вместо ответа выдыхает Егор.   - Простите, это врачебная тайна, - снова качает головой девушка.  – Вы не член семьи, и я не могу разглашать посторонним подобную информацию.   - Я не посторонний, - суматошно хватается за мелькнувшую мысль Егор.  – Я почти член семьи. Я... Мы... Мы хотели забрать её из приюта. Удочерить, – внезапно выдает он, удивляясь сам себе.   Медсестра смотрит сочувствующе, однако не предпринимает больше никаких действий.  И тогда Егор, пересилив себя, выдаёт:   - Она же... почти сестра. Мне важно знать... Пожалуйста.   Девушка колеблется.  Нерешительно закусывает губу, видит отчаяние во взгляде Егора, бегло оглядывает коридор и склоняется над рабочим компьютером, что-то быстро печатая. Спустя минуту она находит нужный файл, пробегается глазами по открывшейся странице и снова переводит взгляд на Егора. В её глазах плещется сочувствие.   - Вы точно хотите знать?   Егор кивает.  И теряется в потоке медицинских терминов, которыми сыплет девушка.   - Я... Я не понимаю, - трясёт головой он спустя минуту.  – Можете сказать проще?..   Девушка кивает и начинает медленно перечислять.   С каждым словом Егор чувствует, как у него холодеют от ужаса руки.   Окружающий мир трещит по швам.   - У неё сломана голень на левой ноге. На правой - перелом коленного сустава. Сломано четыре ребра с правой стороны и два с левой. Перелом предплечья на левой руке. Сломаны все пальцы на обеих руках. Гематомы по всему телу и побои средней степени тяжести. Колото-резаные раны на голове и лице. Перелом носа и челюсти. И ожоги.   - Ожоги? – автоматически повторяет за ней Егор.   - Да, - девушка продолжает смотреть в монитор и не видит выражение его лица.  – Многочисленные мелкие ожоги на предплечьях обеих рук. Похоже на следы от сигарет. Сейчас её состояние уже относительно стабилизировалось после всех проведённых операций, но сама он всё еще дышит с трудом, поэтому мы подключили её к аппарату искусственной вентиляции легких и...   Перед глазами Егора ярко вспыхивает картинка из переулка.  Как Валя дергается от удара и Даня роняет зажженную сигарету. Сигарету.   Он пятится от этого видения перед глазами и уже даже не слышит, что ему говорит медсестра.    «Я НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО! НЕ ХОТЕЛ!!!»   «Ты покойница», - слышит он свои собственные слова, сказанные в тот день.    И следом за ними:  «Развлекайтесь».   Голоса в голове нарастают. От них шумит в ушах. Картинка перед глазами начинает плыть. Егор чувствует, как задыхается. Как тонет и идёт на дно.    Прямо в разверзнувшуюся перед ним пучину ужаса.   Ему срочно нужно на улицу. На свежий воздух.   Он резко разворачивается и выбегает из отделения. Одним прыжком преодолевает лестницу и мчится дальше, не разбирая дороги.
Он бежит до тех пор, пока в боку не начинает нещадно колоть.  Тогда он останавливается прямо посреди улицы и тяжело опирается рукой о стену ближайшего здания.   Осознание неотвратимо накрывает его гигантскими волнами. Словно цунами.   Ноги отказываются держать. Он сползает вниз по стене. Панически пытается вдохнуть хоть немного воздуха. Подтягивает колени к груди, сворачивается в клубочек и впивается пальцами в ткань школьных брюк. В голове бьются только три слова.   «ЧТО.   Я.   НАТВОРИЛ».