отряд "Феникс"

глвва 35

За всю ночь Сехуну так и не удалось сомкнуть глаз. Он лежал, как дурак, разглядывая потолок, по которому ползали ленивые тени, и думал о завтрашнем дне. О том, что на его плечах впервые столь тяжёлый груз ответственности. Что от его решений зависят жизни людей и успех задания. Готов ли он к этому? Нет. Имеет ли право показать свои слабости? Ни в коем случае.

Альфа устало перевернулся на бок и прикрыл глаза. В его голову лезли совершенно больные, непрошенные мысли, которые пугали его, но спрятаться от них было невозможно.

Он впервые задумался о дезертирстве, как о реальном выходе из того тупика, в котором оказался. Сбежать, чтобы не видеть эти испуганные взгляды, смотрящие на него с надеждой и верой. Как будто бы он знал или умел больше, чем они. Такой же подросток, который боится умереть, но при этом должен присматривать за остальными.

Интересно, если Сехуну удастся убежать из «А», как далеко он сможет уйти, прежде чем его догонят и приговорят к расстрелу? День, два. Хлебнуть свободы перед смертью, а потом гори всё синим пламенем.

Мучительно простонав, О вновь перевернулся на спину и уставился в осточертевший облупленный потолок. Казалось, что эта ночь бесконечна, а он навсегда увяз в ней как в глубоком болоте и не может выбраться наружу. Вся его жизнь — болото. Грязное, вонючее и безнадёжное. Оно однажды утянет его на самое дно. И это «однажды» случится очень скоро, потому что сил бороться почти не осталось.

Услышав кашель Минсока, Сехун невольно вздрогнул и свесился с кровати, чтобы взглянуть на омегу. Ким лежал потный, укутавшись в одеяло, словно в кокон. Заболел? Только этого не хватало.

А взгляд тем временем невольно зацепился за пустующую кровать Бэкхёна, нетронутая простынь на которой была девственно чиста и непорочна, в отличие от её хозяина. Сехун крепко сжал зубы, чтобы не сорваться на жалкий вой, и уткнулся носом в подушку.

Его трясло от злости и ревности. Он надеялся, что все его чувства к мальчишке перегорели, а оказалось, что это величайшее заблуждение в его жизни. Сехун не хотел никого любить, потому что большей глупости на войне не придумаешь. Тут бы свою жизнь сохранить, а не заботиться о возлюбленном. Но вместо этого О, с завидным упрямством закоренелого мазохиста, следил за развитием отношений Бэка и Чанёля. Не вмешивался, не лез с советами, старался не обращать внимания. А всё равно ночами, в коротком отрезке мыслей между «какие задания включить в завтрашнюю тренировку» и «когда уже наступит конец войны» прорывалось короткое «а как бы у нас могло быть с Бэком».