~Темный, мрачный коридор,
Я на цыпочках, как вор,
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не спугнуть
Тех, кто спит уже давно,
Тех, кому не все равно,
В чью я комнату тайком
Желаю заглянуть,
Чтобы увидеть…~
***
Ночи здесь чернючие; казалось, темнеет намного раньше, чем в других уголках Земли, а после заката, вплоть до рассвета, абсолютно всегда, без единого исключения, стояло полнолуние, что, на удивление, света такового не отдавало. Будто луна — что-то нарисованное, на всегда беззвёздном, мрачном небе, и из-за этого имела лишь визуальность, никак не принося таковой пользы, какую по идее должна приносить.
«Гиблое место» — говорят люди, что пробыли здесь хотя бы пару часов. «Я хоть и не верю в потустороннее, но ощущение, что именно здесь есть что-то мистическое, какая-то нечисть» — твердят на каждом шагу. «Сюда — ни ногой. Я могу поклясться, что видел чью-то тень у себя дома, когда точно был один. Ещё и эти странные звуки после рассвета со сторы леса…» или же «Страшно просто здесь находиться. Тут мы будто не живём, а выживаем» — твердили жители (или уже бывшие жители) этого городка. Знали бы они, насколько были правы, то, наверное, кинулись в бегство отсюда за тридевять земель, не разбирая дороги; лишь бы подальше, лишь бы туда, где безопасно.
Некто передвигается по длинному коридору дворца с высокими потолками, отчего стук подошвы ботинок раздаётся эхом вместе со звуком слабых ударов трости о пол, которую держали татуированные руки. Образ парня был мрачен: чёрная мантия с капюшоном, голова чуть опущена, из-за чего взгляд был ещё более тёмным и скрытым от чужих глаз, а на лицо падали пряди тёмных волос, что тоже придавали эффект ещё большей скрытности. Он шёл уверенно; не сильно быстро, но и явно не в обыденном темпе. Помещение пустовало, но это было только в радость — он любил находиться на базе, — в их дворце, — пока большинство (либо же, в лучшем случае — все) отсутствовали.
С противным скрипом он толкнул высокую, почти четырёхметровую дверь правой ладонью, пока левая оперлась о трость. Комната, на которую открылся взор, была уже преимущественно в красных оттенках: бархатный, явно дорогой, ковёр расстилался на полу прямиком до следующей двери, такого же материала шторы для окон, что размеров во всю стену были, отчего в дневное время обеспечивали помещение хорошим солнечным светом.
