Да не сожжёт меня пламя твоё, моя Звезда

Глава 33. Смерть прочно вцепилась в его тело, и она была неминуема.

Разразился гром, кричавший всем о том, что стена вновь пала; деревья прогибались от напора ветра и воды, а небо почернело. Миры спешили объединиться, и духи негодовали.

Ритуал сработал.

Дурацкое пророчество вновь вступило в игру.

В замке же царил траур по королю. Его не стало этой ночью. Он ушёл в дикой агонии, с застывшим в глазах ужасом перед собственной кончиной. Все только и шептались об этом, опасливо замирая у этажа Его Величества.

В королевские покои, где уже находились советник, герцог Иво и герцогиня Аврелия, влетел наспех одетый Далимир и на негнущихся ногах направился к постели отца. Он не решался взглянуть на Фредерекуса — страшился его уже пустой оболочки, — поэтому упёр взгляд в пол; и тот тут же принялся предательски расплываться перед его глазами. Советник подхватил спотыкающегося принца и подтянул на себя, пока он не распластался у всех под ногами; руки мужчины ощутимо подрагивали, но он крепко держал его.

— П-почему это произошло? Отец же принял лекарство; почему же оно не сработало? — выдавил Далимир сквозь зубы. Его потряхивало не меньше советника, а внутри всё жгло и леденело одновременно. Ему хотелось кричать. Выть, рвать, метать.

Это не могло быть взаправду... Не могло же?..

Но сколько бы принц не пытался проснуться, ничего не получалось.

Это не сон.

Не сон...

Главный советник последним виделся с Фредерекусом, как знал принц. Отец отправил Далимира спать и... скончался пару часов спустя. Он наверняка не хотел, чтобы его сын застал его конец. Он не собирался встречаться с ним утром. Отец снова соврал ему. Снова оставил с фальшивыми письмами и бесполезной надеждой, а Далимир снова поверил.

Он злился, но не мог точно сказать, на отца или на себя. Быть может, на жизнь в целом.

Подоспевшие Эрмин и Иэрос неуверенно ступили в комнату и опустились на колени перед постелью короля. Плечи Иэроса тут же затряслись; он завалился вперёд в низком поклоне и разрыдался. Герцогиня Аврелия тоже тихо плакала, уткнувшись в плечо своего мужа, на лице которого застыло выражение нестерпимой боли. Комната пропиталась их скорбью.

И по щеке Далимира скатилась одинокая горячая слеза, но он сжал кулаки и изо всех сил зажмурился, чтобы сдержать рвущуюся из глаз солёную влагу. Он не мог позволить эмоциям взять верх, не сейчас. Теперь на его плечи легла ответственность, поэтому он был обязан во что бы то ни стало покончить с тем, кто заставил их всех пройти через это, а не плакать.