Я обязательно вернусь...

24

Джису подавила рвущийся наружу крик, когда тело захлестнула волна жгучей боли. Мышцы затекли, и адреналин, который бежал по венам несколько часов? - Минут? Дней? Сколько она была без сознания? - почти не осталось.

Ей ничего не видно из-за того, что на голову надет мешок. Лицо мокрое от пота. Она лежит на жестком и колючем полу, кажется, в каком-то помещении. Руки связаны за спиной. Лежа на боку, Джису пытается выровнять дыхание и собраться с мыслями. Не паниковать. Не паниковать. Она сделала вдох.

Их атаковали. Оружие, так много оружия. И пленный... Муххамед. Нет, нет, его увезли. Хэин. Хэина ранило и...

Раздался лязг. Металлическая дверь заскрипела, открываясь. Джису замерла. Дыши глубоко и ровно. Вдох - выдох. Вдох - выдох. Собственное дыхание эхом отдавалось в ушах, пока глухие шаги всё приближались.

Тяжелым ботинком по рёбрам. Она застонала. Ей не нужно видеть, чтоб знать, что на рёбрах синяки. Тупая боль над легкими говорит сама за себя.

Существо в ботинках склонилось над ней, и девушка почувствовала чужой взгляд, следящий, как медленно подымается и опускается её грудная клетка. Вдох - выдох. Вдох - выдох. Внезапно её вздернули на ноги, и голень пронзило болью. Она больше не может контролировать дыхание, в ответ на грубую хватку из груди рвётся рычащий стон.

- Стоять, - скомандовал голос с сильным акцентом, когда она попыталась вырваться.

Чужие большие и мозолистые руки схватили её за талию. К горлу поднялась желчь. Её прижали лицом к земле, и руки зашарили по спине. Нет! Только не снова! Она инстинктивно пнула кого-то ногой, но голень прострелило такой острой болью, что Джису потеряла способность двигаться. Она попыталась подняться на колени, но её толкнули на землю. Она ударилась щекой о бетонный пол.

- Нет! - прорычала Джису, лягаясь. На этот раз правой ногой. Должно быть, она достала его ботинком, потому что неизвестный отпрянул, закричав:

- Sharmoota!

Она поползла прочь, стараясь, насколько это возможно, перенести вес на здоровую ногу. Ещё один звук. Тяжелые шаги металлическим эхом отскакивали от стен. Должно быть, в комнате мало мебели. Замкнутое пространство. Ругань на арабском. Джису всё ещё пыталась подняться на ноги. Прочь. Прочь. Прочь!

Она вскрикнула и инстинктивно свернулась калачиком, когда удар пришелся в живот, и мысленно приготовилась к следующему. Джису готова была поклясться, что слышала свист воздуха, когда кто-то занес ногу для удара. Но ничего не произошло. Громкая брань. Над головой. Кто-то склонился над ней. Плечи придавили к земле. Чужие руки на спине. Обжигающе горячая жидкость, и она кричит, срывая голос. Мешковина забивается в рот, прилипает к мокрому лбу. Руку жжет огнём, и всё в ней приказывает ей не плакать, но слёзы всё равно жалят глаза. Жжение в руке чуть унимается, и руку бинтуют сухой тканью. От этого лишь немногим легче. Джису больше не кричит, только тихо всхлипывает. Вес, давящий на плечи, исчезает.