Чëрная лилия

Монетное решение

Всë окутано тьмой. Дженнифер бродит по мрачным коридорам уже несчëтное количество времени - выхода будто не существует. Её молочное подольное платье волочится за по грязному полу, стëртые в кровь стопы, уже не чувствуют соприкосновения, а волосы, её длинные густые волосы, кажется сплетались в нити за её спиной и тащили ту назад, дабы уберечь от неизвестного впереди.

Внезапно, перед девушкой появляется внешне человеческий силуэт, лица которого, из-за лучей образовавшегося вокруг света, видно очень нечетко.

— Папа?.. — с дрожью в голосе спросила девушка у полупрозрачного силуэта, после чего сделала несколько медленных шагов вперед, придерживая при этом нижние ткани платья. — Это правда ты?

Силуэт то растворялся в воздухе подобно солнечным бликам, то появлялся вновь, да так отчётливо, что можно было рассмотреть каждую морщинку на его лице. В человеке перед собой, Дженнифер узнала отца. Однако сердце подсказывало держаться от него на расстоянии, его дальнейшие действия непонятны, поэтому сразу бросаться в объятия слишком рискованно.

— Ты просто ужасная дочь! — подал голос мужчина. — Как ты могла сбежать из родного дома? Из семьи, где тебя кормили и поили, где ты жила не нуждаясь ни в чем! Что подтолкнуло тебя на столь глупый шаг?

Девушка могла бы пустить слезу и упав перед отцом на колени, вымаливать прощение за совершëнную ошибку. Но она не сделает этого, и на то у неё достаточно причин и оснований.

— Ты и подтолкнул отец, — с непривычной для неё наглостью, ответила Дженнифер. — я знаю, что из рода в род существовала подобная традиция: "выдам тебя замуж за того, с кем выгодно государству", но со мной так не получится! Я в праве писать свою судьбу сама, даже ценой своего титула, я не вернусь.

Мужчина замолчал, после чего покачал головой от абсурда, что пыталась сказать ему дочь. Остановив свой взгляд на ком-то стоящем позади Дженнифер, мужчина продемонстрировал слишком жуткую улыбку:

— В таком случае, будь по твоему..

Чёрные нечеловеческие руки обхватили тело Дженнифер со всех сторон, не давая толком дышать и говорить. Они сдавливали её тело подобно мокрой тряпке, выжимая из неё последние силы. Изнутри та кричала от невыносимой боли, в то время как снаружи не проронила ни слезинки, иначе отец сочтет её выбор за некую слабость.