Мы, неприкасаемые

1. Мы, ненормальные

Жарко.

Логично. Они же в долбанной пустыне.

Иногда Макс думает о том, что бросит все и укатит на другой конец света, где, по рассказам, все еще осталась трава, деревья и всякая такая ерунда. Почти так, как было до Катаклизма. Там, говорят, совершенно другой мир, и Макс в это верит. Растения, животные. Не выращенные в безумно охраняемых теплицах или фермах, а вот так вот, просто на улице. Вышел — а там дерево. Цветущее. Или какой-нибудь заебатый куст.

А потом Макс вспоминает, что все это хуйня и вообще-то ему нравится все, что он делает и забивает болт. Жарко — и хуй с ним. Он родился даже не во втором и не в третьем поколении после Катаклизма. Эта жара привычна.

Только жопе, которая сидит на железном баке, почти горячо. И вообще надо бы свалить отсюда, потому что ладно жопа, а вот яйца очень жалко. Они, считает Макс, ему еще очень нужны.

— Макс, ты не охуел?

Вообще-то охуел.

Макс так думает. Но он по жизни охуел, и что теперь? Ну и что, что вышел на перекур, а торчит здесь уже больше получаса, гипнотизируя взглядом ворота?

Он переводит взгляд на их командира, Папашу, который вышел из здания и теперь сверлит его взглядом. Вот-вот влепит по затылку, как в старые-добрые.

Папаша — единственный из тех, кроме самого Макса, кто считается «старой» группой. В полном составе из ныне присутствующих ее помнит только Макс, потому что когда-то, бесчисленное количество лет назад, именно он пришел на замену погибшему бойцу. Зеленый, охуевший от жизни, разбалованный мамкин сын. И Папаша в частности давал ему лечебных пропиздонов, не боясь угроз капризного ребенка из серии: «да ты знаешь, кто мой отец?» и вбивая в дурную голову все, что мог.

Но не все можно вбить в дерево.

Так считает Папаша. И часто об этом говорит. Макс считает иначе, но, на самом деле, все равно, потому что это не принципиально. Это не то, где есть смысл с Папашей спорить.

Папаше уже за пятьдесят, но это тот мужик, с которым не хочется встречаться в переулке, даже не зная, кто он. Папаша стремный, здоровый и разговаривает рычащим басом.

Вообще-то Папашу зовут Винсент Дэвис, но про это практически никто не помнит. Потому что Папаша. Иногда вспоминают, когда приезжает какое-нибудь пиздато высокое начальство, чтобы рассказывать им, как жить. И обращаются, конечно, только по фамилиям. На Максе обычно запинаются и смотрят с подозрением, а он всегда отвечает неприятной ухмылкой. И получает пиздов от Папаши.