Мы, неприкасаемые

2. Мы, импульсивные

Мы выжили еще вчера,

Сквозь слепоту песков хандра,

Чрез уловивший кем-то взор

Тебе иль мне ни сколь в укор

Боль покаяний, кровь потерь

Истерика — что же теперь,

Вчера ты пешка на доске

Сегодня рокировка — с кем

Все невербально, где ты там?

Индифферентно все отдам

Не отнимай крыла лишь взмах

Малыш, прости, я весь в грехах© 

ElCorte

Они двигаются быстро и почти бесшумно. Настолько бесшумно, насколько это вообще может сделать двенадцать человек в полном обвесе. Хотя их сейчас не услышали бы, даже греми они чем-нибудь — сбоку и впереди работает артиллерия, расчерчивая ночное небо ракетами, и это громко. Очень дохуя громко.

У них сегодня четыре огневые точки, а дальше — как пойдет.

Потому что дальше будет зависеть от того, что сделает пехтура.

Пехота — вообще такие ребята. Многие относятся к ним с пренебрежением, мол, самые низшие в пищевой цепочке. Макс тоже называет их «мясом», но четко понимает, что без пехоты войны не выигрываются. Если только это не какой-нибудь кровавый извращенный секс между государствами, когда воюют одной только авиацией. А такое бывает. Макс считает это каким-то дебильным ебанизмом без результатов, но дяденькам в костюмах, как правило, виднее.

Нихуя они не понимают. Долбоебы.

Папаша останавливается, и Макс, идущий прямо за его правым плечом — тоже. Жестами разбивает на группы.

Максу достается Алан и Адам. Папаша все равно не может видеть выражение максовского лица — они в шлемах и масках, да и тактические очки не дают разобрать даже выражение глаз. И, наверное, хорошо, но с Папашей он потом поговорит. Не сейчас. Во время боевых с командиром не спорят в девяносто девяти и девяти процентах случаев. А уж потом повозмущается, хотя Макс понимает, почему именно так.