Мы, неприкасаемые

4. Мы, искрящие

— Макс.

Он разворачивается. И сразу же, в эту же секунду, хмурит темные брови.

Ну конечно. Этого следовало ожидать после вчерашнего визита вежливости — настоящий визит, собственной персоной.

— Сядь в машину, Макс. Нам надо поговорить.

Уильям стоит возле этой самой машины, остановившейся у тротуара. Он непривычно просто одет: льняная рубашка, такие же штаны, туфли. И все это вместо обычного шикарного костюмчика. Очень непривычно видеть старшенького в таком неформальном виде. Но, конечно, приятно, что его божественное сиятельство снизошло до простых смертных, явившись за ним лично.

Видимо, уж больно нужно.

При Уилле прилично охраны, Макс замечает вчерашнего лысого друга, который стоит все с тем же каменным еблищем. Фыркает. Они с братом похожи внешне, родство легко угадывается: только Уилл ниже, уже в плечах, не похож на дикую тварь из дикого леса, скорее уж на спокойного интеллигента. Только вот Макс отлично знает, что в этом тихом благочестивом омуте водятся такие демоны, что ну их нахуй. Уилл старше его на десять лет, хотя по нему и не скажешь. Чудеса восстановленной науки Старого мира в косметологии. Даже, пожалуй, двинувшейся дальше.

— Уилли, будь добр, пойди нахуй и не трогай меня, окей? — даже почти спокойно говорит Макс.

Он все еще чувствует себя хуево. Из-за Хейза, из-за вот этого объявившегося мудака, из-за всего и сразу. Даже почему-то из-за Дилана, которого ожидаемо не оказывается в комнате, когда Макс туда поднимается после всей этой ночной хуйни, возглавляемой Зодчим.

Да хер он теперь шаг из части сделает, даже Папаша его не вытолкает в затылок. Ебал он все эти замечательные события и всех этих великолепных людей, которые шатают его самообладание. Максу так не нравится. Так он точно не хочет.

Правда, хуй его кто спрашивает.

— Макс, — устало вздыхает брат, — сядь в машину. Нужно поговорить. Это не займет много времени.

Макс снова хмурится, потом осматривается. Охраны много, людей на улице — тоже. А он, как назло, в мультикамных штанах, и падать еще ниже, чем он уже провалился, не хочется. Впрочем, разговаривать с Уильямом — тоже, но этот ублюдок хуже дикого животного, если уже вцепился — хрен отдерешь. Макс морщится, потом делает шаг вперед, рядом оказывается лысый.