인투 더 로즈 가든 В Розовый сад

14

Поздно ночью.

Клофф снова пришел в хижину. И он посмотрел вниз на омегу, который потерял сознание, тяжело дыша в темноте с болезненным выражением лица. На его бледной коже все еще виднелись слабые синяки от того, что он ударил его в гневе после разговора с их сыном.

Он стал очень слабым. Это было вполне естественно, он родил четверых детей. Даже если он был омегой, деторождение у мужчин не поощрялось. Только одного или двух, максимум трех. Более того, Эйлок даже не был прирожденным омегой. Он все еще был жив только благодаря своей сильной жизненной силе, как Альфа ранее. Таким образом, он не мог умереть раньше и страдал больше, но теперь даже эта сильная жизненная сила угасала.

Эйлок был очень похож на свою покойную жену Рэйфиел. Но сначала он не думал, что у них есть что-то общее. Его покойная жена была вдумчивой и дотошной личностью, в то время как Эйлок был высокомерным и неприятным аристократом. Но, глядя на Эйлока, который сейчас умирал, казалось, что у них действительно одна родословная. Особенно после родов линии тела Эйлока стали тонкими и округлыми, что делало его настолько похожим на Рэйфилда, что иногда его сердце учащенно билось.

Я сумасшедший.

Сказал он себе. Ему было ужасно стыдно за себя. Даже если это было из мести, было отвратительно чувствовать возбуждение, глядя на врага, который подло убил его жену. Хуже всего ему было то, что он конфликтовал всякий раз, когда видел Элока.

У Клоффа было приблизительное представление о том, что пережил Элок на закате своей жизни. Чтобы добиться успеха, не имея ничего, иногда ему приходилось объединяться с теми, кто отказался от своей человечности. Он хорошо знал физиологию тех, кто отчаянно боролся на закате своей жизни. Он втайне проливал слезы каждый день, страдая и испытывая боль, но Элок, казалось, был другим.

Когда Элок вернулся в поместье, Клофф испытал неописуемое чувство, увидев, что он излучает благородство с головы до ног, одетый в старую, изодранную и простую одежду. Он высоко держал голову, как будто ничто не могло запятнать его, и у него все еще были свои прежние манеры со слабой улыбкой.

От того, как он смотрел прямо на него, у него мурашки побежали по коже. Он хотел обидеть неприкасаемое и сияющее существо, высмеяв его графский титул и его семью, но это было по-детски. Несмотря на свой бледный и увядший цвет лица, Элок спокойно справился с ситуацией, слегка прокомментировав картины будущего нового художника и элегантно потягивая чай. Затем, как дворянин, отвечающий на приглашение хозяина, он упомянул о ребенке с соблюдением надлежащего этикета.