- Ванфэй? Вы - имперская жена?
Мо Цинфэн и его люди были ошарашены. Как может доктор, открывший свои двери чужакам, быть принцессой? Разве титул «ванфэй» в столице ничего не стоит?
Нет, или можно сказать, что эта принцесса просто глупа?
В дороге, с первого взгляда, они выглядели, как обычные люди. Так что эта принцесса-доктор по глупости пригласила их. Но неужели она не приняла во внимание, что они могут быть плохими людьми?
Линь Чуцзю, разумеется, боялась встретить плохих людей. Если бы не медицинская система, она не пригласила бы Мо Цинфэна и его процессию. Не говоря уже о том, что она не стала бы брать на себя инициативу и спрашивать их, не нужна ли им помощь врача.
Ее гости были мужчинами, способными сражаться. Она была всего лишь слабой женщиной. У нее также было необыкновенное положение в обществе. Так почему же она открыла перед ними двери?
Ответ на этот вопрос заключался в том, что Линь Чуцзю верила в медицинскую систему. Или, точнее, она верила ученым, которые ее изобрели.
Целью тех ученых было не только заставлять врачей лечить больных, но также и защищать пациентов.
Медицинская система определяла пациента, основываясь на сигнале чрезвычайной ситуации, посланном мозгом. Если бы у пациента было намерение убить ее, медицинская система не заставляла бы ее спасать этого пациента.
Линь Чуцзю не ответила на вопрос Мо Цинфэна. Вместо этого она сказала управляющему Чжуаньцзы:
- Велите людям принести мягкий паланкин и приготовить чистую комнату, горячую воду и чистую одежду. Если вы свободны, пожалуйста, сходите в деревню и попросите прийти кормилицу.
Линь Чуцзю уже не требовалось осматривать беременную женщину, уже и так знала, что у нее не будет молока, чтобы кормить ребенка.
- Да, я подчиняюсь.
Линь Чуцзю велела сделать это срочно, так что у управляющего Чжуаньцзы не было времени отправлять других людей.
Отдав приказ управляющему, Линь Чуцзю повернулась к Мо Цинфэну и сказала:
- Раз вы знаете, кем я являюсь, то должны понимать, что я не причиню вам вреда. Помимо дамы и вас самих в дом может войти только еще один человек. Остальные должны остаться снаружи. Если вы доставите мне неприятности, я без колебаний выставлю вас вон.
