Домоправитель Цао казался несчастным и беспомощным, но…
Линь Чуцзю все равно это не тронула, и она даже сказала:
— А еще сходите в особняк Линь и скажите моим четырем служанкам, что я была ранена, и мне нужно, чтобы они за мной ухаживали.
Линь Чуцзю попросила позвать этих служанок не потому, что им доверяла, а потому что здесь она была знакома только с этими четырьмя девушками.
И, несмотря на настоящую цель их пребывания возле нее, Линь Чуцзю очень нуждалась сейчас в их внимательной заботе.
Линь Чуцзю сказала, что лично все устроит. У домоправителя Цао не было права препятствовать ей, поэтому он лишь слабо вдохнул и сказал:
— Ванфэй, ваш слуга доложит об этом ванъе. Пожалуйста, позвольте мне сначала доложить об этом ванъе и услышать его решение.
— Хорошо, я даю вам один час. Через час я покину двор Цинь Тян.
Каким бы ни было решение Сяо Тяньяо, Линь Чуцзю покинет это место. Человеческое желание бесконечно. Что бы она ни делала, она не в состоянии удовлетворить Сяо Тяньяо. Раз так, то почему она сама должна страдать?
У домоправителя не было иного выбора, поэтому он немедленно побежал к Сяо Тяньяо. Он доложил о том, что сказала Линь Чуцзю и спросил о его решении.
Задумавшись на некоторое время, Сяо Тяньяо сказал:
— Ванфэй, в каком она настроении?
— Довольно… обычном, – домоправитель Цао тоже долго думал, но он смог придумать только это слово.
В ней не было ни радости, ни злости. Так следует ли назвать его обычным? Или же необычным?
Ее оклеветали, и она чуть не умерла. Такие вещи нельзя просто так позабыть, верно?
Так что это значит, что она просто сердится.
Сяо Тяньяо всегда считал, что спокойствие Линь Чуцзю ненастоящее. Особенно в тот день, когда она нашла улики. Сяо Тяньяо думал, что Линь Чуцзю была просто физически нездорова, поэтому она была бесстрастна, но теперь, похоже…
Она просто применяет нефизическое насилие.
— Так чего же ты хочешь? – Сяо Тяньяо прищурился и пробормотал. — Я должен заботиться о тебе, неважно спокойна ты или равнодушна? И даже когда ты ведешь себя неразумно?
