Говорят, что глаза — это отражение души. Но в ясных синих глазах Патриции, напоминавших самую глубокую бездну, Вилли видел не только невинную душу, но и целый незнакомый ему ранее мир, огромную вселенную, звезды…
Кондитер глубоко вздохнул и перевернулся на другой бок. Уже давно была ночь, но мужчина не мог уснуть, все думая о прекрасном создании, которое вот уже ровно неделю живет на его шоколадной фабрике. Анализируя последние несколько дней, Вилли не мог не признаться самому себе, что невыносимо сильно желал Патрицию… Желал, как только может желать мужчина женщину… Но тем не менее страсть к Патриции была иной… Незнакомой ему прежде… Она не была похожа на простое стремление овладеть телом и получить наслаждение… Нет, она была другой… Совсем не похожей на все прошлые многочисленные встречи с девками мадам Торфлю, где они выполняли любое его желание, любой самый смелый каприз… Выполняли за деньги… Но сейчас он хотел, чтобы Патриция ответила ему взаимностью, чтобы ее желание было искренним… Он думал о том, что мечтал бы увидеть ее под собой, когда на волнах наивысшего блаженства она станет шептать его имя, потому что сама желала его…
Вилли перевернулся на спину и с легкой улыбкой на губах уставился на потолок. Он вдруг подумал, что как же было бы хорошо, если бы Патриция лежала сейчас рядом с ним… Сладко спала, возможно, или о чем-то тихонько рассказывала… Мужчина повернул голову и взглянул на пустое место на огромной двуспальной кровати. Откуда взялись эти мысли? Он никогда не думал ни о чем похожем… Никогда… «Может, я объелся шоколада, и он вызвал чувство влюбленности?» — подумал он, но где-то на краю сознания ответ вырисовался сам по себе. Он вовсе не переел сладкого, мужчина впервые в жизни вдохнул аромат настоящей влюбленности, полюбил… И виной тому Патриция…
— Доброе утро, Вилли, — улыбнулась Патриция, когда кондитер пришел на завтрак. — Ты сегодня поздно… Плохо спал? — поинтересовалась она, щедро намазывая тост клубничным джемом.
— Доброе утро. — Вилли сел рядом и налил себе кофе. — Да, небольшая бессонница…
— Может, стоит принимать снотворное? Ты неважно выглядишь…
«Ты — мое снотворное…»
— Все в порядке, — кондитер выдавил небольшую улыбку. — Бывает. О, и тебе очень идет это платье. — Он оценивающим взглядом прошелся по платью чуть выше колен нежного персикового цвета, задерживаясь немного дольше на красиво подчеркнутой глубоким вырезом упругой груди…
— Спасибо. — Патриция заглянула в фиалковые глаза мужчины. — Ты накупил их столько, что я могу ходить в новом платье каждый день. Спасибо, Вилли. Я действительно очень ценю это…
— Ох, какие пустяки… — отмахнулся Вонка. «Если она сейчас заговорит про финансы, то я ее… поцелую…» — Ты радуешь мой взор, Патриция. — «Ну вот. Я заговорил, как османский шах… Хотя ты была бы прекрасна даже в лохмотьях, а еще лучше вообще без тряпок…»
— Только не считай меня своей куклой, — поморщилась девушка.
— А ты не считай меня мерзавцем, моя дорогая Патриция, — не остался в долгу кондитер. Порой ее острый язычок задевал его за живое… «Как бы я хотел найти ему другое применение… Станцевать с ним танец страсти, от которого ты сойдешь с ума, Патриция… Интересно, ты хоть раз целовалась по-настоящему? Когда языки сплетаются друг с другом в едином ритме, зажигая в обоих неудержимую страсть… О, как я мечтаю пройтись своим языком по твоим алым губам, несомненно нежным, как лепестки роз… пощекотать им нёбо… О-о-о… А что твой язычок может сотворить с моим членом, Патриция, ты даже не представляешь…»
Вилли ощутил нешуточное возбуждение… «Нет, все-таки надо было снять девку, прежде чем покидать с Партицией публичный дом… Видимо, я совсем спятил, раз не могу контролировать свои желания… и всему виной эта прекрасная синеглазая чертовка…»
— Вилли, ты меня вообще слушаешь? — раздался рассерженный голос девушки.
— Прости, что ты сказала? — переспросил Вонка, стараясь вернуть своему голосу прежнее звучание глотком крепкого кофе.
— Я сказала, что если бы я считала тебя мерзавцем, то меня бы здесь не было. — Патриция слегка изогнула бровь на тяжело дышащего мужчину. — С тобой точно все нормально?
— Да, — кивнул Вонка. — И кем же ты меня считаешь? — Он решил сменить тему, отвлечься, чтобы хоть немного прийти в себя… «Ну давай же, мой друг, сейчас не время для игр… Прекрасно… Теперь я разговариваю со своим членом…»
Патриция ненадолго задумалась… Кем она его считала? Несомненно, гением, учитывая все его изобретения, и речь идет не только про шоколад и конфеты… А еще замечательным и добрым человеком, который с виду кажется счастливым, но в душе ужасно одинок, только отрицает это… Да, это ее мнение о Вилли Вонке, и она была уверена на все сто процентов, что права во всем… И мужчина был красив… Даже очень… Одни фиалковые глаза чего стоят… Упрямые, но в меру пухлые губы… Она влюбилась в него, это очевидно… Патриция почувствовала, что предательски краснеет, и неосознанно слизнула кончиком языка норовившую упасть на стол каплю клубничного джема с кусочка тоста…
— Извини, мне нужно ненадолго отлучиться, — не дождавшись ответа девушки, произнес Вилли и буквально вылетел из столовой, даже забыв свою любимую трость с хрустальным набалдашником.
«Она что, специально меня провоцирует?» Вилли залетел в свою комнату и сбросил с себя бордовый пиджак. «Мне нужно срочно принять холодный душ, а лучше ледяной, иначе я за себя не ручаюсь…» Перед его глазами вновь появилась Патриция, слизывающая капельку клубничного джема, а через секунду проклятое воображение подкинуло куда более смелую картинку, где девушка с таким же наслаждением проводит язычком по его взбешенному другу… «Проклятье! Я веду себя как мальчишка! Как прыщавый подросток!» Мужчина сорвал с себя черную рубашку и направился в душ.
Проводив мужчину удивленным взглядом, Патриция не спеша доела свой завтрак и отправилась в один из цехов, где кондитер экспериментировал с разными начинками для своих конфет и шоколада. Она уже несколько раз была в этом цехе, где стоял восхитительный сливочный аромат шоколада, и собственноручно, но под четким руководством знаменитого кондитера пыталась приготовить свои любимые трюфели. И у нее получилось. Она не могла похвастаться идеальной горкообразной формой, но на вкус они были превосходны. А сегодня Вилли обещал показать ей несколько простых рецептов конфет.
Тем временем Вилли принял холодный душ, немного успокоился, понимая, что желание завладеть девушкой прямо на обеденном столе никуда не делось, но хотя бы стало контролируемым.
Переодевшись в черные брюки и простую белую рубашку, мужчина вышел из комнаты и направился в шоколадный цех.
— Что готовишь? — поинтересовался Вилли, подходя к Патриции, которая сосредоточенно хмурила брови, что-то помешивая в глубокой чашке.
— Не знаю, — ответила девушка, на что кондитер вопросительно приподнял брови. — По идее это должна была получиться шоколадная паста со вкусом трюфелей. Ну… Знаешь, я подумала, что будет очень даже здорово мазать трюфельную пасту на тосты. — Она повернула голову и застенчиво улыбнулась Вонке. — Так себе идея, да?
— Ну почему же. — Вилли заглянул в чашку и повел носом. — Идея очень даже неплохая. Что ты туда намешала?
— То же самое, что и для конфет, — ответила Патриция и вдруг почувствовала, что кондитер стоит слишком близко за ее спиной. Она ощутила его тело, уловила приятный аромат парфюма и ощутила пряжку ремня, которая уперлась ей в поясницу… И все эти ощущения становились невозможными… Они будоражили ее сердце, заставляя его биться с невероятной скоростью… Неожиданно ей захотелось прижаться к этому стройному высокому телу, и для этого ей нужно было всего лишь немного откинуться назад, но она не посмела… Она застыла и старалась почти не дышать, продлевая мгновения близости… О, Господи, что с ней происходит… Великий кондитер сводит ее с ума одним своим присутствием за ее спиной… Он слегка наклонился вперед, и его спокойное дыхание защекотало ей ухо…
— Но она застывает, — прошептал Вилли. — А это значит, что ты добавила слишком много крема-ганаша… Чуть меньше, и все получится. Хочешь попробовать еще раз?
— Но сначала я хочу попробовать то, что у меня получилось, — упрямо ответила Патриция.
— Но ты не сможешь намазать это на тост, — усмехнулся Вонка.
— А я и не собираюсь ничего мазать, я порежу свое изобретение на кусочки. Подай мне нож, пожалуйста.
— Как скажете, мисс Крайтон. — Вилли широко улыбнулся и передал девушке нож. — Тогда и мне кусочек, пожалуйста.
— Держи. — Патриция поднесла к его губам кусочек шоколада, и мужчина осторожно, смотря прямо в синие глаза, ухватил шоколад зубами, мимолетно коснувшись кончиком языка пальцев…
Патриция тяжело сглотнула, ощутив разряд молнии до самого живота от горячего прикосновения губ кондитера.
— Ну как? — тихо спросила она и закинула кусочек себе в рот. — Вроде, вкусно…
— Великолепно, — возразил Вонка. — Слегка терпко, но безумно сладко… Теперь попробуешь мою конфетку?
— Какую? — Тяжело дыша, Патриция неотрывно смотрела, как мужчина потянулся за какой-то банкой, стоявшей на полке, и извлек из нее круглую конфету из белого шоколада.
— Одно из моих последних изобретений, — пояснил Вилли. — Открой рот, — приказал он, и девушка послушно разомкнула губы, позволяя шоколаду оказаться на ее языке. — Ее нужно медленно рассасывать, только так ты сможешь насладиться ею в полной мере… Сначала она может показаться горьковатой, но потом ты поймешь, какая великолепная у нее начинка… Какой приятный вкус… И тебе захочется насладиться ей еще раз…
Патриция судорожно вздохнула. Они точно говорят о конфетках? Голос кондитера завораживал, зажигал в ней неведомое ранее желание… Конечно, она знала, что такое влечение, и много раз удовлетворяла себя сама, но то, что происходило с ее телом сейчас…
— Ну что? Тебе нравится? — Вилли протянул руку и убрал за ухо ее черный локон. — Что ты чувствуешь? Расскажи мне…
Их глаза неотрывно смотрели друг на друга… Патриция наслаждалась приятным послевкусием белого шоколада, который в четкости повторил слова великого кондитера, и чувствовала сильнейшее желание прижаться к его груди…
— Он очень… м-м-м… — Ее язычок неосознанно облизнул губы, чем зажег яркое пламя в фиалковых глазах… — Очень…
— Да? — Вилли слегка наклонил голову и придвинулся чуть ближе… — Он… Очень?
— Возбуждающий… — выдохнула Патриция, больше не в силах сдерживаться. — Хочу еще кусочек…
— Попробуй мой шоколад. — Вилли вытащил из другой посудины развернутый батончик молочного шоколада. — Тоже одно из моих последних изобретений. — Ему безумно нравилось смотреть, как загорается желание в ярких глазах девушки, как вздымается ее аппетитная грудь под тонкой тканью персикового платья. Она хотела его… Так же сильно, как хотел ее и он сам… Но до чего сладко ее дразнить… — Открой, — прошептал он, касаясь батончиком шоколада ее губ…
Когда батончик шоколада скользнул между губ Патриции, оставляя молочные разводы, это стало последней каплей, как для нее, так и для него… Вилли смелее стал проводить шоколадом по губам девушки, словно нанося шоколадную помаду, когда как Патриция пыталась не задохнуться от сумасшедшего желания, что вспыхнуло где-то глубоко внутри нее… Она ощутила, что ее кружевное белье из розового шелка, подаренное кондитером, стало до невозможности мокрым…
«О, Боже…»
— Вилли… — сумела произнести Патриция в перерыве между мучительными движениями шоколадного батончика…
— Да? — Вонка тяжело дышал, наблюдая за малейшей реакцией на лице Патриции. — Тебе понравился мой шоколад?
— Хочу еще…
Вилли отбросил шоколадный батончик в сторону, и его губы легко накрыли шоколадные губы Патриции…
