Охотник за сновидениями

VII Испытание верности ч. 13

С возвращения Карека прошло несколько дней. Медленно, но верно он приходил в себя. Виду он не показывал, но в глубине души был безумно рад, что Януш нашел его и вернул назад. За несколько часов, проведенных в том злосчастном лесу, Карек понял, что жить в теле ворона больше не сможет. Даже сейчас, спустя несколько дней, он с содроганием вспоминал пронзающую тело боль и щемящее ощущение безысходности и беспомощности. Но вместе с тем он понимал, что его возвращение не сулило ничего хорошего. Все, чего он опасался и от чего бежал, вернулось вновь. Для Януша он оставался все также опасен. Карек отчаянно пытался сообразить, что же ему делать, но, как ни старался, придумать ничего не мог. Скрепя сердце, он решил оставить все как есть: не нарушать выстроенные им же границы и держаться от Януша подальше. Он понимал, что это не лучшее решение, что такого к себе отношения Януш не заслуживает, что своей холодной отстраненностью он будто режет его без ножа, но изменить ничего не мог. Держать дистанцию – это все, что пока еще оставалось в его силах.

После возвращения обычная жизнь потекла своим чередом, но она перестала быть прежней. Теперь каждое утро начиналось одинаково. Януш заходил в комнату Карека, вставал напротив него, внимательно смотрел ему в глаза и задавал единственный вопрос:

— Рассказать ничего мне не хочешь?

Ожидая ответа, он, не отрываясь, смотрел на Карека, и в этот момент тому хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы скрыться от неумолимого взгляда черных пытливых глаз. Не в силах его выдержать, Карек отворачивался и отрицательно качал головой. Януш еще какое-то время неподвижно стоял перед Кареком, потом резко разворачивался и, не проронив ни звука, выходил из комнаты. Оставшись один, Карек тяжело вздыхал, виновато смотрел на захлопнувшуюся дверь и на чем свет стоит проклинал себя за то, что когда-то выпустил ту злосчастную стрелу. Каждый раз после ухода Януша он пытался подавить терзающее его чувство вины, но не мог. Словно сорняк на плодородной почве, оно росло и крепло, постоянно напоминая о том, что, если бы ни тот выстрел, ничего бы не было. Ни колдуна, ни проклятья, ни вороньих перьев, и Карек в который раз ловил себя на мысли, что, если бы знал, что все так обернётся, без тени сомнения разломал бы свой лук, который всегда берег пуще зеницы ока. Да что там разломал! Стёр бы его в порошок.

Снедаемый чувством вины Карек полностью замкнулся в себе. Словно спрятавшийся от мира отшельник, он просиживал в одиночестве дни и ночи напролёт. Лишь изредка он осторожно открывал дверь, стараясь не попадаться Янушу на глаза, спускался за самым необходимым, и вновь поспешно возвращался в свое добровольное заточение.