И овцам снятся пастухи

= 3 =

Дым факелов потянуло за сквозняком, они затрещали, отбрасывая снопы искр, которые терялись в непроглядной темноте старых казематов. На потемневшей от времени кирпичной кладке стен частенько попадались проплешины, отовсюду несло сыростью и грибком.

Ключ лязгнул в замке, и массивная дубовая дверь заскрежетала на чугунных петлях.

— Вот, ваше блаародие, тот стервец, — сказал старшой.

Моему взору предстала больших размеров пещера, выложенная кирпичом, почти всю площадь которой занимала огромная лужа водосборника. Я даже не сразу заметил дрожащую фигуру человека в полумраке дальнего угла.

Он сидел совершенно голый, поджав колени и обхватив их руками, казалось, не обращая на нас никакого внимания. Копна спутанных светлых волос спадала ему на лицо. Вокруг него деловито сновали крысиные тени, блики отражённых в воде факелов играли на стенах пещеры.

— Пойдём, — сказал я.

Он встал и, держа руки за спиной, понуро пошёл, обречённо не обращая ни на что внимания. Мне захотелось побыстрее уйти отсюда, и я прибавил шагу. Солдат сзади подталкивал пленника, заставляя его идти резвее.

Мы ходили довольно долго, я даже успел продрогнуть в катакомбах.

— Оставьте нас, — приказал я старшому, когда мы оказались в кабинете, а сам встал перед камином.

— Вы поосторожнее с ним, ваше блаародие, — шепнул мне старшой. — Стервец ещё тот, двоих гренадёр в кровь покусал. Я снаружи охрану на всякий случай оставлю. Вы кричите, коли что.

Я не ответил ему. Как только дверь закрылась, я подошёл к окну и выглянул вниз. Окна выходили во двор крепости, где на привязи кормились лошади. От окна до земли — метра два, не больше. Я сел за стол и начал деловито перелистывать бухгалтерскую книгу. Пленник переминался с ноги на ногу посреди кабинета.

— Что же Вы стоите? — Делано удивился я, через минуту подняв на него глаза. — Присаживайтесь к огню и погрейтесь.

Он неуверенно взял стул, подвинул его к камину и уселся, вытянув к пламени дрожащие руки. Я с любопытством смотрел на его худоватое тело почти классических скульптурных пропорций. На вид ему было лет двадцать, не больше. Отчасти скрытое спадающими на лоб волосами лицо его показалось мне знакомым, но в профиль и при плохом освещении я не мог его толком рассмотреть.