Экстраверсия смерти

Верь мне (3)

***

— Марианна.

А вот и Луи собственной персоной показался в дверном проеме; не знаю, чего мне всей своей тухлой душонкой хотелось больше всего — стать невидимкой, распасться на молекулы или попросту — умереть. Я бы даже не отказалась от того, чтоб меня похоронили заживо, передаем привет страху Райана.

— Давно не виделись.

Ну как «давно» — полтора дня. Я бы предпочла еще дольше, но, видимо, мое мнение уже давно никого и никогда не волновало; лучше бы сторчалась и умерла к этому моменту, честное слово.

— Зачем твой отчим поперся к директору? Забирает твои документы?

А вот это уже интересно — должна признаться, ему удалось привлечь мое внимание и заставить выйти из класса; по всей видимости, Луи стоял неподалеку и наблюдал всю эту зашкварную и максимально убогую сцену, пока Андре провожал меня.

— А тебя так волнует мое отчисление? — мне хотелось провоцировать, больше и больше — чтоб вывести его из себя; хэш все еще пассивно продолжал воздействовать на психику, даря немыслимую расслабленность, так что паниковать я не спешила — это вовсе не удавалось.

— О да, поверь, еще как волнует, — он схватил меня за предплечье и потащил в один из укромных коридоров, где не появилось ни свет ни заря еще ни единой души, — мне бы хотелось, чтобы это случилось.

Воу-воу, он прижал меня всем телом к одной из стен, намекая, что я никуда не денусь, пока мы не поговорим. Вообще-то, нечестно вот так средь бела дня нападать и чего-то требовать — это может легко обернуться в мою сторону.

— Послушай, кроссворды я могу и в другом месте разгадывать, изъясняйся конкретнее, у меня нет времени.

— А время на толкачество стаффа есть?

Снова какие-то претензии, меня будто и не покидал Андре. Ему-то какое до того дело?!

— Прекрати делать то, что делаешь.

Ха! Святой нашелся! Очень смешно. Да, милый, у меня такое для тебя есть, что можно предъявить, в чем легко обвинить, на что гневаться.

— У тебя от марок совсем крыша поехала, — только рассмеялась и тут же пошла в атаку.

— Я серьезно. Один ребенок уже пострадал, — Луи все давил и давил на меня, не только в психологическом плане, как следователь, но и в физическом — прислонился так близко, что мне аж стало тяжело дышать.