Пленница Чона

●Глава 13●《Лалиса》

Мы проводим в хижине ещё двое суток. Всё это время я ухаживаю за Чонгуком, обрабатываю его рану и даже под его руководством решаюсь приготовить незамысловатый супчик, только уже не из рыбных, а из свиных консервов.
— Ну вот, а говорила, что не получается, — сидя, напротив меня, мужчина уплетает еду за обе щёки. Краснею от подобной похвалы. Честно говоря, мне сейчас грудь просто распирает от гордости. Даже не верится, что получилось состряпать что-то сносное.
Задумчиво смотрю на Чонгука. Даже не подозревала, что кормить мужчину настолько приятно. А может всё дело в конкретном человеке, для которого хочется стараться?
— Ну… это только благодаря тебе и твоим наставлениям. Сама бы я как обычно всё запорола, — бубню себе под нос и смущённо опускаю голову, утыкаясь лицом в тарелку.
За эти два дня Чонгук окончательно приходит в себя. Его рана больше не кровоточит и необходимость его бинтовать отпадает.
И в туалет я, кстати, хожу теперь сама. Он вообще перестаёт меня как бы то ни было контролировать. Всё происходящее между нами, наверно, со стороны выглядит очень странно. Преступник, абсолютно доверяющей своей жертве, нисколько не переживающий о том, что она может сбежать, и пленница, которая не хочет уходить.
А я не хочу. Сейчас, сидя на ступеньках крыльца и наблюдая за тем, как Чонгук тушит угли в мангале и убирает грязную посуду из беседки, я окончательно осознаю, что хотела бы остаться здесь.
Наверно я дура. Но перспектива остаться здесь вдвоём с Чоном не кажется мне такой ужасной. Мы здесь как будто в своём отдельном мирке, где существуем только мы вдвоём. И никого больше. И я рядом с человеком, который принимает меня такой, какая я есть. Не насмехается над моими недостатками, не смотрит как на сумасшедшую. И, кстати, за эти два дня я ни разу больше не повторяла своего адреса и не комментировала вслух то, что делаю. Потому что рядом с Ромой мне спокойно. И плевать кем он выглядит в глазах других людей. Я знаю, что это неправда. Остальное мне неважно.
А что ждёт меня там, в реальной жизни? Снова ненавистная работа, плотоядные взгляды проезжих дальнобойщиков, придирки самовлюблённого начальника и тотальное одиночество. Я не хочу всего этого. Не хочу туда возвращаться. Кажется, после этих нескольких дней, я больше не смогу вернуться к той жизни, что была раньше.
Но, как бы то ни было, я понимаю, что возвращение неизбежно. Поэтому сейчас, наблюдая за Чоном издалека, я просто наслаждаюсь тем малым, что у меня осталось. С жадностью впитываю в себя последние крохи спокойствия и уверенности, морально готовясь к тому, что ждёт меня дальше.
Возможно, я себе это напридумывала, но мне кажется, что Чонгук тоже в последнее время смотрит на меня как-то иначе. Мы стали очень много разговаривать. Обо всём на свете. Он рассказал мне о своём детстве, проведённом в детском доме, а я ему о том, как тяжело мне было, когда погибли родители.
Странно, но иногда может получиться так, что, казалось бы, совершенно разные с виду люди находят друг в друге очень много общего.
Вечером, когда солнце окончательно заходит за горизонт и уступает своё место луне, мы ложимся в кровать, и я уже привычно прижимаюсь к мужчине, укладывая голову ему на грудь.
Сейчас мы молчим. Чонгук обнимает меня за плечи, а я просто наслаждаюсь ощущениями от его пальцев, гладящих мою кожу.
— Лис, — шепчет очень тихо, и я напрягаюсь, потому что его голос кажется мне непривычно грустным. — Завтра мы с тобой покидаем хижину.
Сердце в тот же момент стремительно разгоняется, гулко грохоча в грудной клетке, и я резко приподнимаюсь на локтях, взволнованно вглядываясь в лицо мужчины.
— Как? Уже завтра?
И ведь понимала же, что этот момент скоро наступит, готовила себя, но почему-то, услышав от Чонгука эти слова, всё равно не смогла справиться с эмоциями.
— Нужно уходить, Лис, — подняв руку, мужчина проходится костяшками пальцев по моей щеке, и мне едва удаётся подавить в себе желание прикрыть глаза и прижаться к его ладони. — Мы и так задержались. Полиция в любой момент может пронюхать про это место. Я не могу сесть, ты же знаешь. Я должен докопаться до истины, чего бы мне это ни стоило, и посадить виновного в убийстве тренера.
Конечно, я понимаю, что Чонгук прав. Он мог и не объяснять мне ничего из этого.
Тяжело вздохнув, кладу голову ему на плечо. Он сам придвигает меня ближе, обняв и прижав к себе.
Глубоко вдыхаю уже такой родной аромат мускуса и цитруса. Скорее всего, я больше никогда не увижу этого мужчину, и хочу, чтобы со мной остался хотя бы его запах.
Решение, которое мелькает в моей голове в то же мгновение, может показаться кому-то сумасбродным, глупым и необдуманным. Но в данный момент я понимаю, что ни в чём раньше не была уверена настолько твёрдо.
Рядом с этим мужчиной я не чувствую привычного дискомфорта. Мне хорошо.
Сейчас я окончательно понимаю, что дело вовсе не в хижине, а в человеке, находившемся рядом со мной всё это время. И я хочу помнить его не только мысленно, но и чтобы моё тело знало, какого это, быть с ним рядом.
— Гук, — приподняв голову, заглядываю в его глаза цвета крепкого чая. — Поцелуй меня, пожалуйста.