СРЫВ*

2. E

Снова пришел в себя я уже в больнице. Небольшая комнатка, ширма, за которой какие-то голоса. Я напряг слух, но уловил только «интоксикация».

Где же и что мне подмешали? Как такое могло случиться? А главное – зачем? Нет, это, конечно, очень грамотный ход со стороны моего конкурента Метцгера: подставить меня под преступление и убрать с предвыборной дороги. Но как? Как смогли такое сделать, когда успели сориентироваться – я ведь приехал в Гастайн только вчера утром... За мной следили? Я заселился в скромный отельчик, не увидел ни одного знакомого лица, отдохнул, погулял, поспал – даже не общался ни с кем. Специально уезжал из Вены, чтобы побыть одному, отдохнуть, расслабиться в деревенской тиши. Расслабился...И как теперь доказать, что я не педофил и не наркоман?

Радует только то, что мальчика успели спасти: то ли просчитались мои злопыхатели, а я слишком рано пришел в себя и вызвал спасателей, то ли они рассчитывали, что я не буду «светиться» перед полицией, а просто выброшу мальчика из своего номера подальше, чтобы он благополучно скончался без медицинской помощи? А я вызвал врачей. Не испугался огласки. Да, в этом они просчитались.

Но я бы в любом случае крепко влип, как бы ни поступил.

Интересно, а сам мальчик какую роль играл во всем? Что он расскажет, когда придет в себя? Может быть, хотя бы он прольет свет на это странное дельце?

Я поднапрягся и сел. Голова еще шумела, но терпимо. В больничной пижаме, конечно, не хочется показываться, но просто лежать и ждать, когда там меня обвинят в чем-нибудь новом – слишком уж... небезопасно для моей нервной системы.

Я встал, держась за кровать. Постоял, проверяя себя на устойчивость, осмотрелся. Мда, видок не слишком серьезный: меня нарядили в больничную рубашку, не выдав штаны. Видимо, специально, чтобы опасный подозреваемый, то есть я, не сбежал, постеснявшись сверкающей в разрез пижамы голой зад... ну, в общем, понятно, чего.

Пришлось лечь обратно – так хотя бы иллюзия прикрытого тела сохранялась.

Я лежал и пытался заставить себя размышлять. Но странное дело: обычно вся информация в моей голове выстраивалась в стройную схему за каких-нибудь пять минут, и я понимал, где пробелы, что искать, о чем спрашивать и кого. А сейчас... голова напоминала пустой котел, в котором плавали какие-то обрывки мыслей. И собрать эти обрывки воедино я не мог, как ни пытался.