Симфония трех начал

Глава 35. Без просвета

Каждый день, как маленькая смерть — тяжелыми каплями по твердому камню. Неизбежно и в самом твердом минерале образуется сначала углубление, потом — дыра. Сердце Тана не каменное, увы, во всех смыслах. Сердце... Не стоит об этом.

Тяжелее всего было видеться с Шенем. Очевидно же, что он всё знал! Скорее всего, участвовал... А что мог поделать Тан? Не хотелось выносить его глумливый взгляд, довольную усмешку. Тан практически не показывался в общей гостиной, заперся у себя. Но и в собственной спальне слишком много воспоминаний — сладостных и тяжелых, невыносимых — как аромат благовоний, как блеск тех камней...

Он больше не зажигал курильницу, но запахи пропитали всё. Не хотел быть похожим на Янлина, но не мог перестать быть собой.

Да и какая теперь разница? Прошла неделя с той ночи, когда Тан видел Цао в последний раз. С того дня, когда он последний раз виделся с Минем. Ничего не вернуть. Стоит ли пытаться исправиться?

Теперь комнату наполнял только дым трубки — Тан практически не выпускал её из рук. Не открывал штор — за ними вечные сумерки. Даже сейчас, утром, перед занятиями — ещё не рассвело.

Казалось, рассвета и не дождаться. Как может что-нибудь стать нормальным теперь? Тан позволил Миню уйти. Как бы ни было это тяжело. Но тогда же он понял ещё кое-что. Нужно отказаться от эгоизма. От желания любой ценой удержать их рядом. И если сам он может мириться с порядками Ордена, с полным контролем со стороны власть имущих, с лицемерными правилами и жестокими расправами — это не значит, что его близкие тоже обязаны это терпеть.

Минь принял решение расстаться с жизнью. А Тан... Неужели не сможет порвать с Цао?

Ради его же блага. Цао ведь совсем не место в Обители! И ни порочная страсть, ни безумная одержимость не являются достаточными основаниями для того, чтобы подвергать его жизнь опасности. Тан не станет его удерживать. Своей холодностью поможет принять решение. Раз уж даже прикоснуться к нему не вправе — тем легче...

Легче... пока не становилось.

Тан посещал учебные классы в скрытой от самого себя надежде столкнуться с ним. Хотел и не хотел этого. Так же противоречивы были его чувства по поводу необходимости отъезда. Он опасался, что Цао заупрямится и откажется, но ещё больше боялся, что тот уедет, так и не позволив ему хоть что-нибудь объяснить... А впрочем... что он собрался объяснять? Ведь он ни за что на свете не стал бы говорить Цао, что был свидетелем пытки!