Тяжело тебя любить

Часть 9

Пустые и похожие друг на друга дни. Куникида сбился со счёта, он не знал, сколько уже дней в его жизни отсутствовал Дазай. Идеалиста поглотила рутина. В этом даже был какой-то плюс, она помогала иногда отвлекаться от негативных мыслей.
Работа. Дом. Работа. Дом. Так выглядела жизнь Куникиды. Он давно бросил затею каждый вечер звонить Дазаю и теперь вообще ничего не напоминало ему о его напарнике-суициднике.
Каждый вечер, вернувшись домой, Куникида без сил падал на кровать. Если работать больше и больше и отдавать всего себя делам, на всякие мысли перед сном просто не останется сил. Этого идеалист и добивался, и у него это прекрасно получалось.
В один день, ничем не отличающийся от других, Куникида снова поздно вернулся домой. Он чувствовал, что его организм уже не выдерживает такого ритма жизни, но ничего менять не собирался. Начинала болеть голова, ноги были будто ватные. Оказавшись в своей родной мягкой кровати, он сразу уснул, и даже никаких снов не видел, только темноту.
Прошло пол-часа или чуть больше. Сквозь сон Куникида услышал приглушëнные звуки, зовущие его из мира снов в реальность. Он с трудом открыл глаза и понял, что где-то рядом вибрирует его телефон. В темноте было почти ничего не видно, идеалист нашëл его на ощупь. Без очков ему и надпись на экране было трудно разглядеть, но, присмотревшись, Куникида увидел лишь незнакомый номер.
Устало вздохнув, он всё-таки ответил и сонным голосом тихо протянул: "ало?".
— Куникида, Куникида... — позвал голос на другом конце.
— М?
Слишком знакомый голос, слишком родной. Доппо вдруг почувствовал, как вся его сонность и усталось пропала в одно мгновение.
— Дазай?
Этот голос он узнал бы из тысячи.
— Это я, — торопливо и, видимо волнуясь, сказал тот, — Прости меня, я...
— Где ты? — перебил Куникида, готовый в любое мгновение вскочить и помчаться туда, где ждал его Дазай.
Осаму замялся, Куникида услышал, как тот у кого-то что-то спрашивает. После недолгого молчания он назвал номер больницы.
— Палата... Я не знаю.
— Я найду. Не переживай.
Идеалист едва не заплакал от облегчения, услышав этот голос.
На сборы ему потребовалось буквально несколько минут. Вскоре он уже сидел в машине и ехал по ночному городу в названную Дазаем больницу.
Там персонал добродушно помог ему найти палату, где лежал нужный Куникиде пациент.
И вот мгновение, когда идеалист, облачëнный в белый стерильный халат и бахилы, открыл дверь и прошёл в одну из палат.
— Куникида!
Дазай. Живой. Он сидел на больничной койке, растрëпанный и сонный, с перебинтованной головой и загипсованной рукой. Тот человек, который чуть не умер, но, очнувшись, по памяти набрал с чужого телефона номер Куникиды, которого так хотел поскорее услышать и увидеть.
Он хотел было подняться и побежать к Куникиде, на секунду замершему в дверном проёме. Но идеалист тут же сам подошёл и протянул к нему руки. Дазай уткнулся ему в живот, несмотря на гипс, обхватил обеими руками и замер.
Доппо почувствовал, как по его телу разливается облегчение. Он обнял Дазая и наконец позволил себе чуточку расслабиться. Он молча постоял около минуты, а потом спросил:
— Ты пытался убить себя?
Осаму не ответил.
— Дазай, — строго сказал Куникида, — я задал тебе вопрос.
— Да, прости. Я просто выпил, в голову стала лезть всякая дурь... — начал оправдываться суицидник.
— Это ничего не меняет. Ты пытался самоубиться. Снова.
Дазай всё ещё не смел поднять глаза на собеседника. Он уткнулся в его живот и, не поднимая головы, говорил.
— Прости, прости, прости.
— Я думаю, нам нужно поговорить, — Куникида всё же отдалился от Дазая и сел на край его койки.
Осаму поднял на того глаза и приготовился внимательно слушать.
— Нужны ли тебе эти отношения? — прямо спросил Куникида, и Дазай чуть опешил.
Вопрос оказался весьма неожиданным для него.
— Я, возможно, понимаю, к чему ты это говоришь, — сказал Осаму. — Ты можешь бросить меня, если хочешь. Я тебя пойму.
— Нет, ты не понял, — сказал Куникида, — просто ответь на вопрос честно. Нужны ли тебе наши отношения?
— Мне... нужны. Да, нужны.
— Тогда я хочу, нет, я требую, чтобы ты хоть что-то начал вкладывать в них, — серьёзно сказал Куникида, — и начать ты должен с себя.
Дазай внимательно слушал, не смея перебивать.
— То, что происходит с тобой, ненормально, — продолжил идеалист, — ты каждый день губишь себя и меня. И это не закончится просто так, по щелчку пальца. Я всё ещё люблю тебя, и я хочу, чтобы ты был счастлив, но, если ты так ничего и не предпримешь, я вынужден буду бросить тебя, хоть и не хочу этого. Возможно, сейчас с моей стороны это манипуляция, но повлиять на тебя по-другому я пока не могу.
Куникида замолчал, ожидая ответа от Дазая.
— Ты бы знал, как я хочу всё исправить! — честно сказал Осаму. — И я так рад, что ты всё ещё веришь в меня и веришь, что я всё изменю. Но что мне делать?
— Промыть свои больные мозги у психотерапевта, — сказал идеалист, — да и мне бы не помешало.
— Хорошо, — с полной готовностью сказал Дазай, — я всё сделаю. Я исправлюсь.
Доппо обрадовало, что Дазай не стал противиться и упираться, а просто согласился с ним.
— Это долгая и трудная работа, — сказал Куникида. — Тебе там не дадут никакую волшебную таблетку, которая сделает из тебя нормального человека. Ты же это понимаешь?
Дазай закивал головой.
— Я понимаю. И я всё сделаю ради тебя. Ради нас. Потому что такой человек, как ты, достоин всего самого лучшего, а не того дерьма, в которое я тебя загнал.
Куникида не смог сдержать усталой улыбки.
— Я очень надеюсь, что это не просто пустые слова, — сказал он.
— Нет, — заверил его Дазай, снова протягивая к нему руки и обнимая за шею. — Даже находясь без сознания, в каком-то странном бреду после того, как чуть не убился, я больше всего боялся, что больше никогда не увижу тебя. Поэтому, знаешь, я сделаю для тебя всё.
Куникида ничего не ответил, а лишь молча положил голову Осаму на плечо. Как же ему хотелось верить Дазаю. Просто быть уверенным, что он сделает для него хоть что-то. Просто быть уверенным в их общем будущем. Просто верить, что всё будет хорошо.