Тяжело тебя любить

Часть 1

Строить отношения с Дазаем тяжело. Куникида понял это довольно быстро.
Сначала наивная влюблëнность в напарника, потом романтичное признание в любви, цветы, подарки, нежности. А потом этот период проходит, ты всё ещё любишь человека, но смотришь на него по-другому, снимаешь розовые очки и начинаешь видеть все его минусы и плохие стороны.
Так случилось и с Куникидой. Он и представить себе не мог, что будет испытывать симпатию к человеку, вроде Дазая. Дазай неправильный во всех смыслах, и точно не подходит идеалисту в качестве пары. Он слишком громкий, слишком импульсивный, слишком несерьëзный. И именно этого человека сердце Куникиды выбрало в качестве предмета воздыхания. Пришлось смириться.
И вдруг, в один прекрасный день Осаму заявил, что привязался к Куникиде и что испытывает к нему чувство, большее, чем простая дружеская симпатия. С того дня и начались отношения, которые после не раз становились для Куникиды причиной переживаний.
Конфетно-букетный период закончился, и Доппо увидел настоящего Дазая.
Куникида, хоть и не был специалистом в любовных делах, но имел какое-никакое представление о том, как стоит общаться со второй половинкой. Он пытался построить между ним и Дазаем доверительные отношения, пытался сделать Дазая счастливее, научить его доверять людям и радоваться жизни.
А Осаму понятия не имел, как вообще контактировать с Куникидой. Ему было крайне сложно говорить о своих чувствах, делать что-то романтичное и милое.
Доппо хотел спокойствия и уверенности в завтрашнем дне, хотел всегда знать, что с его возлюбленным всё хорошо, хотел таких отношений, в которых можно было бы довериться друг другу и не бояться осуждения.
А Дазай в подобных отношениях никогда не был и абсолютно не умел их строить. Он мог поддаться порыву страсти, мог резко резко захотеть близости, объятий, поцелуев. А мог исчезнуть на несколько дней, стать абсолютно отстранëнным и холодным, оправдываясь тем, что устал от отношений.
Осаму не очень-то заботился о чувствах Куникиды, а вернее просто не понимал, что мог обидеть его своим поведением. Он часто бывал грубым или злым, а когда к нему возвращалось хорошее настроение, делал вид, что ничего не произошло.
Вот Куникида сидит в агентстве и как обычно заполняет отчёты. В этот день Дазая с ним не было, у Осаму был выходной. Несколько раз за день Куникида попытался дозвониться до Дазая и узнать, всё ли у него в порядке, но тот ни разу не ответил. У идеалиста действительно был повод волноваться: когда они начали сближаться и Осаму начал понемногу открываться ему, Куникида узнал, что все его шутки о суициде и прочих гадостях были не шутками. Идеалиста напрягали странные наклонности Дазая, его частое плохое настроение, мысли о смерти и попытки суицида. На все его вопросы Дазай отвечал, что всë в порядке, только вот верилось в это с трудом. Он мог часами грустить, не выходить из своей комнаты, думая о тщетности бытия, а уже через минуту стать весëлым и общительным человеком. Это настораживало.
Куникида места себе не находил. Досидев до конца рабочего дня, он быстро собрался, сел в машину и поехал, но не к себе домой, а к своему напарнику.
Давно пора бы уже привыкнуть, что для Дазая не отвечать на звонки — норма. Но Доппо никак не мог отделаться от мысли, что когда-нибудь он не приедет, когда действительно будет нужен Дазаю, и закончится это плачевно. Тем более несколько раз Куникида приезжал и находил Осаму не в лучшем состоянии. Хотя гораздо чаще Дазай просто спал или шлялся где-то, оставив телефон дома.
Проще говоря, вступив в отношения с Осаму, Куникида напрочь забыл о спокойной жизни.
Идеалист поднялся на третий этаж, открыл дверь в квартиру Дазая. Ключ от неë ему когда-то дал сам Осаму. Куникида всегда носил его с собой.
В квартире его встретила тишина. Быстро разувшись и даже не скинув верхнюю одежду, Доппо прошёлся по коридору, по дороге заглядывая в комнаты.
Дверь в ванную комнату была распахнута настежь. Заглянув туда, Куникида увидел свисающую из ванной руку Дазая.
— О Боже, Дазай, что происходит? — спросил он, подходя ближе, и чуть не наступил на кухонный нож, лежащий на полу.
— К-куникида! — Дазай тяжело поднялся на локтях.
По его рукам стекали струйки крови. Незначительные порезы от локтей до запястий точно не представляли вреда его здоровью.
Идеалист чуть наклонился к нему, и Дазай попытался поприветствовать возлюбленного поцелуем, но Куникида отклонился, поморщившись от резкого запаха алкоголя.
— Ты пьян? — идеалист осуждающе осматривал голого Дазая, вальяжно развалившегося в ванной после очередной неудавшейся попытки суицида.
Ничего страшного с ним не произошло, и не приди Куникида к нему в этот вечер, Дазай сам рано или поздно бы протрезвел, выбрался из ванной и оказал себе первую помощь. Идеалист снова приехал зря.
— Я трезв, как... Как ты, Куникида, — неуверенно проговорил Дазай.
— Оно и видно, — сдержанно вздохнул Доппо и, включив душ с холодной водой, брызнул суициднику в лицо. Едва ли это помогло ему протрезветь. Куникида сдался, снова обречëнно вздыхая.
— Давай, вылезай.
Он наклонился, поднял Дазая и вытащил того из ванной. Едва развернувшись с напарником на руках в тесной комнатке, Куникида вышел оттуда вместе с Осаму.
На чистеньком пальто идеалиста, которое он так и ее снял, появились пятна воды и крови.
Костлявое тело Осаму развалилось на руках Куникиды, смотря на эту картину, Доппо недовольно закатил глаза.
Где-то в спальне Дазая он отыскал аптечку, которая в доме суицидника появилась только по его приказанию. Обработав и забинтовав руки своего горе-напарника, Куникида натянул на него первую попавшуюся под руку одежду и уложил в кровать.
На улице давно стемнело и похолодало. Возвращаться домой в такую погоду не хотелось ровно также, как оставаться на ночь с пьяным Дазаем. Но что-то нужно было выбирать, и поэтому Куникида снял наконец своë заляпанное пальто, переоделся и сел на кровать рядом с Осаму, уже засыпающим, но всё ещё что-то бормочущим.
Эту ночь он снова проведëт не дома, но так он хотя бы будет уверен, что Дазай в порядке и не творит какую-то дичь.
Куникида закрыл лицо руками, начиная сожалеть, что когда-то влюбился в этого идиота.