Прекрасный цветок для девочки-весны

Глава четвёртая: Холодные объятья отчаянья

Имя её болезни для него было не то, что неожиданно - немного удивительно. Он знал, что подростковый фанатизм, который она именовала любовью, уже прошёл - Саске для неё не больше бывшего сокомандника, пусть она и страдала, утирая горькие слёзы, когда он привёл с собой Узумаки с волосами цвета крови. Но её почти безумная привязанность к нему - пугает. Она держится за него, и живёт благодаря ему - другого смысла нет, ведь даже так она - измученная жизнью женщина с усталым взглядом зелёных глаз, почти изгой для жителей селения, чью фигуру провожают недовольными, осуждающими взглядами.

Хината роняет слёзы на шелковое кимоно, каждая капля которых въедается в драгоценную ткань. Её больно, горько от того, что Наруто, её драгоценный супруг, признал в Сакуре - возлюбленную, мать его детей, что носит под сердцем сына. Его сына.
Пусть когда-то, далёкие восемь с половиной лет назад, она пожалела её, гладя тонкой бледной ладонью по плече, когда она, сидя на кухне их, Наруто и Хинаты, особняка, плакала, роняя солёные слёзы в горячий чай.
Но сейчас она относится к ней со снисходительностью - не более, ведь та хрупкая дружба окончилась - сейчас они обе - матери детей Кагэ, а значит, тёплые отношения нашли свой конец там - в рождение первой дочери Сакуры, нежеланной Яиои.
С рождением малышки Эйко Хината поняла - назад пути нет, и теперь её счастливая жизнь - почти сказка со своими трудностями - окончена навсегда. Для Наруто теперь есть не только Боруто - удивительно способный и непоседливый сын, не только Химавари - тихая и милая дочь, но и нежданная Яиои и любимица Эйко, и ещё не рождённый, но столь желанный им сын. Сын, которого родит не она, Хината, а его давняя мечта с волосами цвета сакуры и изумрудно-зелёным глазами.
Госпожа Узумаки это понимает, и почти принимает - она знала, что жизнь с Наруто будет не из лёгких, понимала, на что шла, когда приняла его фамилию. Но от этого не становилось легче теми длинными ночами, проведёнными в одиночестве на большом и холодном ложе. Их семейном ложе.

Сакура молчит, упрямо не смотря на Узумаки - ей неприятны слова Карин, оскорбительны взгляды жителей, но она не в силах этого изменить, даже если захочет. Сейчас её положение гораздо выше, нежели будь она просто «Сакурой-сан» - ученицей Тсунаде Сенджу и непревзойдённым медиком. Сейчас у неё есть всё, о чём может мечтать женщина - любимая работа, желанный мужчина, дети, большой красивый дом. Но нет той особенной вещи, что сделала-бы её гораздо выше, нет статуса«жены», есть лишь горькое «любовница».
Сколько раз она, такая гордая и независимая, плакала и корила себя за ту обжигающую, мимолётную страсть? Сколько раз с завистью смотрела на Хинату, Госпожу Узумаки, что водила детей в парк и мило улыбалась приветствиям? Она не помнит. Для неё это происходило бесчисленное количество раз.
Но она не могла произнести Наруто «Уходи от неё», помня, что сама подтолкнула их друг к другу. Не могла, помня утешительный слова Хинаты и тихое «Ничего страшного, ты можешь остаться». Никогда Госпожа Узумаки не смотрела на неё с гневом, не упрекала в том, что она, Сакура, уводит её мужа - лишь молча опуская дымчатые глаза, говорила утешительные слова. Именно она, Хината, дала Сакуре смелость родить дочь, помогла и тогда, когда Сакура горько плакала и молила забрать нежеланное дитя - её вечное клеймо позора.
Ей было стыдно за те мысли, что иногда возникали в её голове... Но временами так хотелось быть Госпожой Узумаки - неоспоримой Госпожой для каждого жителя Конохи. И в таком порыве она была готова сломать хрупкой Хинате шейные позвонки одним точным ударом - она ведь не сможет защититься. Но потом её одолевало чувство стыда за такие мысли - беспочвенные, жестокие, неправильные. Но приходилось отгонять эти мысли, сжимая руки в кулаки, и думать о том, что и сейчас всё не плохо.
Но каждый раз, когда она наблюдала за Боруто и Химавари, что рисовали цветными мелками на шероховатой бумаге семью, даже самой себе Харуно начинала напоминать плотоядную птицу, что ждёт удачного момента, дабы напасть на своих жертв.