Похищенная невеста для мажора

11

Глава 11
юля
Покушав запеченную курицу вместе с даней , я поднялась к себе, чтобы начать готовиться, ведь мне надо было принять душ и сделать укладку. К тому же на вечерний макияж уйдет куча времени.
– Сегодня у нас церемония представления жениха моей семье, пожелайте мне удачи, – выйдя в сеть, записывала я видео. – Ну и, конечно же, оставайтесь со мной, впереди нас ждет очень увлекательный вечер!
Закончив, быстро зашла в ванную и сделала полный уход за своим телом и волосами. Скользнула в банный халат и вернулась в спальню.
– Может, так и пойдешь? – тут же поднял на меня плотоядный взгляд муж. – Халат очень легко стянуть с тела…
– У тебя в голове есть какие-нибудь приличные мысли кроме… – замолкла я, покраснев. Этот невыносимый мальчишка заставлял меня забыть о всяких приличиях!
– Секса? Боюсь, что нет, – ухмыляется он, довольный тем, что сумел меня смутить.
– Сними кого-нибудь, может, успокоишься, – ворчу я, направляясь к туалетному столику и стягивая с головы полотенце.
– Зачем мне кто-то, если у меня есть ты? – неожиданно хватает он меня сзади и крепко прижимает спиной к своей груди, зарываясь лицом в мои влажные волосы и рыча словно зверь.
– Ты что творишь?! – только и успеваю я взвизгнуть, как оказываюсь на кровати, а этот псих нависает надо мной сверху.
– То, чего мы оба так хотим, – наклоняется он и вдыхает мой аромат, заставляя меня покраснеть. – Разве ты не соскучилась по моим поцелуям? Женщинам нужен секс не меньше, чем мужчинам, куколка.
– Пусти! Придурок! – кричу я, пытаясь вырваться, но, сколько бы ни билась, гад умудрился подмять меня под себя, перехватывая мои руки и зажимая их над моей головой. – Я тебя не хочу! – дергаюсь я и лягаюсь под ним. – Целуй кого-то другого!
– А я тебя хочу, зачем мне другие? – нагло заявляет он, расталкивая с силой мои ноги и устраиваясь между ними. Халат задрался от моих метаний, и я чувствую, как даня давит на меня пахом, и от этих его движений мне становится жутко беспокойно и страшно. Я прямо ощущаю его член! Он тесно прижат ко мне.
Взвизгнув, делаю отчаянную попытку скинуть мужа с себя, но ничего не получается. Он такой сильный! Совсем не обращает внимания на мое яростное сопротивление. Вместо этого наклоняется и стонет мне прямо в шею, прокладывая влажную дорожку поцелуев вплоть до кромки халата. Жаркое дыхание овевает кожу.
– Ммм, от тебя охренительно пахнет, – порыкивает он, прикусывая меня, а потом целуя место укуса. От этой игры и контрастных ощущений меня просто подбрасывает на кровати, что даня истолковывает по-своему, удовлетворенно хмыкнув: – Кажется, ты хочешь того же, что и я, женушка. И надо было столько времени ломаться?
– Да отпусти же ты меня! – разозлившись, дергаю я ногами и верчу головой, пытаясь избавиться от настойчивых ласк и поцелуев, но спустя время не понимаю, то ли я льну к дани, то ли отталкиваю его.
В этой позе, куда бы я ни двигалась, я всё больше вжимаюсь в него, в его горячее тело с твердыми бугрящимися мышцами. даня продолжает метить меня своими поцелуями, явно не собираясь отступать. Плевать ему на всё, на мои желания, на то, что мы можем опоздать, бездушный похотливый эгоист только и знает, что идти к своей цели.
Зубами дергает за край халата, перемещая губы на грудь. Обхватывает сосок губами и тянет на себя, а я поверить не могу, что лежу и наслаждаюсь этими развратными, непозволительными ласками, изогнув тело и подставляя ему свою грудь. Глаза прикрыты, ловлю ртом воздух, еще немного, и начну стонать от удовольствия.
Этот парень явно знает толк в том, как ласкать девушку.
«Нельзя, нельзя поддаваться», – уговариваю себя, не заметив, что даня уже отпустил мои руки и они переместились ему на голову, которую я прижимаю к себе ближе, а он жадно пожирает мою грудь, сдавливая полушария снизу и сминая грубыми руками, а горячий язык кружит вокруг сосков. Опомниться не успеваю, как мой халат ползет куда-то вниз, обнажая сначала живот, а потом и край трусиков.
– даня, нет, – мечусь я под ним, поняв, что он перемещается ниже, целует уже мой живот, покусывает короткими жалящими поцелуями.
– Что значит нет? – приподняв голову, смотрит он на меня горящими глазами, держа за талию и опуская пальцы ниже. – Что, будешь врать, что не хочешь меня? А кто сейчас стонал подо мной?
От его слов краснею как рак, зажмурив глаза.
– Ты застал меня врасплох! – упираюсь в его плечи и пытаюсь сдвинуть вниз.
– Намекаешь, чтобы я вылизал тебя? – ужасно неправильно воспринимает он мой жест, проводя рукой по бедру и подхватывая меня под коленом. Отодвигает мою ногу и уползает куда-то вниз. – Хочешь, так и скажи.
– Да ничего я не хочу… – уже бессильно откидываюсь на спину, чувствуя, настолько я близка к тому, чтобы сдаться.
– Не хочешь, значит? И если я сейчас стяну трусики, не обнаружу тебя готовой и восхитительно влажной? – проводит он пальцами по кромке моего белого белья.
– Я…
– юля, ты готова? – не дает мне договорить настойчивый стук в дверь и голос золовки.
– Господи! – издаю я стон и вновь отталкиваю этого придурка, который и не думает сдвигаться с места. – Да пусти же меня!
Быстро запахиваю халат, слетая с кровати, стоит ему всё же встать с меня, и несусь к двери.
– Я только душ приняла, – пытаюсь я улыбнуться. – даня тоже пока не готов.
– Ну ладно, я тогда попрошу пока водителя загрузить подарки в машину, готовьтесь спокойно, – к счастью, не заметив мое напряжение, убегает она.
Глубоко вздохнув, разворачиваюсь, но, к своему облегчению, понимаю, что Милохина в комнате нет. Ушел в душ.
– Вот и отлично! Пусть там и спускает свое напряжение! – рычу я зло, не в силах поверить, что чуть было не поддалась этому гаду! – Совсем мозги вытекли?! – ругаюсь на саму себя.
Быстро сушу волосы и, сделав укладку, наношу макияж. Платье я выбрала цвета охры, облегающее, французской длины, оно красиво переливалось, очень хорошо контрастируя с моими волосами.
Я была так увлечена сборами, что даже не заметила даню, который тоже уже успел надеть свои классические брюки и черную рубашку.
– Где твой пиджак? – хмурюсь я, замечая, что он заворачивает рукава рубашки.
– Мне он не нужен, надену куртку, – отмахивается он.
Решаю не спорить, боясь, что он снова начнет приставать. Молча надеваю платок, закрепляя его невидимками, и, надушившись, спускаюсь вниз, прихватив пальто с сумочкой.
– Дочка, ты выглядишь просто потрясающе! – делает мне комплимент свекор, и я улыбаюсь.
– То же самое могу сказать и о тебе, папа!
– А мне комплимент кто-нибудь сделает? – выглядывает в холл Диана.
– Ты просто куколка! – ничуть не лукавлю я, разглядывая золовку. На ней золотистое платье в пол, и выглядит она в нем до того хорошенькой, что хочется ее обнять, что я и делаю.
С тех пор как я вошла в эту семью, я стала совершенно другой. В нашей семье не было принято так открыто проявлять эмоции, обниматься, желать спокойной ночи или доброго утра… Не знаю, что буду делать через пять лет, когда мне придется покинуть их.
даня
«Приплыли».
Думаю я, когда весь вечер как последний осел пялюсь на собственную жену.
Улыбаюсь собравшимся девчонкам, шучу и исполняю роль счастливого мужа, впервые пришедшего в дом тестев, а в голове лишь картинка обнаженного живота этой  заразы.
Ну что это был за животик! С россыпью еле заметных веснушек, которых не было на ее лице, а на животе почему-то были.
Белая упругая плоть словно всё еще находилась под моими пальцами… А эти земляничные соски? Как они вообще могут быть такого цвета?!
Черт! Член опять встал и не думал опадать. Дрочки в душе словно и не было.
– даня, а ты почему не ешь? Мы эту курицу специально для тебя запекали! юля, поухаживай за нашим зятем! – просит одна из кузин куколки.
Та молча кладет на мою тарелку овощной салат и наливает мне сок. Потом отрезает крылышко от курицы и тоже кладет на мою тарелку, а сама… Облизывает чертов палец, который испачкала в масле!
У меня в голове от такой картины тут же вспыхивают фантазии о том, как бы ее губки смотрелись вокруг моего члена, а не ее пальцы, и всё, тушите свет, мать твою!
Как унять стояк, если она сама подбрасывает мне повод для полета фантазий?!
Я же теперь спать не смогу, представляя минет в ее исполнении! Да что там спать! Я вообще не успокоюсь, пока не воплощу всё это в жизнь!
– даня, – настойчиво зовет меня женушка, и когда я вырываюсь из своих пошлых мыслей, вижу, как она сверлит меня недобрым взглядом, в нем читается вопрос, чего я так завис.
– Как он на нее смотрит… – со вздохами шепчет одна из девушек другой на ухо, думая, что я не слышу, в голосе звучит такая зависть, что хочется глаза закатить.
Но вместо этого я беру вилку и принимаюсь за еду. Есть под прицелами взглядов то еще удовольствие, но что поделать? Пока отсюда не свинтить, придется сидеть в окружении родственников и подруг моей благоверной.
– Очень вкусно, – говорю я, прожевав курицу. Она и правда оказалась сочная, с привкусом острых специй, всё, как я люблю.
Дальше я спасаюсь только тем, что мечтаю о прелестях юли, испытывая голод совсем не по еде. За столом ведутся обрывистые разговоры, в целом ощущается дискомфорт.
– Пойду попрощаюсь с родителями, – наконец обращается ко мне юля, и почему-то кажется, что она этого делать не хочет, идет прощаться неохотно.
Решаю тихо последовать за ней, притаиться в коридоре и подслушать их разговор. Не знаю, что на меня нашло, мне и дела быть не должно, но я не привык в чем-то себя ограничивать.
К тому же мне интересно, почему она не остается на ночь, как у нас принято после первого визита.
– Всё, я пас! – разъяренно повышает голос отец моей жены. – Я не хочу с тобой даже говорить, юля!
Далее я слышу громкие удаляющиеся шаги, а потом раздается женский голос.
– Вот уж не думала, что ты осмелишься притащить сюда муженька! Как ты могла, юля?
До чего противный голос у матери юли. С нетерпением жду, что она ответит. На мнение тестев о себе мне откровенно плевать.
– Но вы же согласились нас принять.
– Согласились из вежливости! Чтобы никто не сказал, что Гаврилины не принимают зятя. Но я думала, ты поняла, что надо было придумать любую причину не приходить! Неужели сложно было сказаться больной?
– И толку, мама? Раз не хотели нас принимать, надо было сказать открыто. Это большой шаг, что мы сегодня пришли сюда. Семья дани стремится к миру после всей этой вражды.
– К миру! – фыркает теща. – Ни за что. Отец этого не позволит. Не обманывайся тем, что мы приняли сына врага в нашем доме.
– Я не обманываюсь, мама, – говорит юля холодно, и если бы я совсем не знал ее, то не заметил бы в голосе дрожи, но я уже понимаю ее и знаю, как ей непросто. – Я думала, что сегодня что-то поменяется.
– Что должно поменяться? Ты говоришь глупости юля! Я надеюсь, тебе больше и в голову не придет приходить сюда вместе с мужем!
Выруливаю из-за угла и встаю рядом с юлей, которая с удивлением оборачивается на меня, в глазах тещеньки негодование смешивается с испугом.
– Можете сказать мне это в лицо. Я с радостью выполню вашу просьбу, я и сегодня пришел только из уважения к юле.
– Уважение? Что ты знаешь об уважении? – возмущается женщина с перекошенным лицом. – Мало того, что вмешиваешься в чужой разговор, еще и подслушивал.
– Побольше вашего знаю, – парирую, беря холодные пальчики жены в свои, – по крайней мере, когда у меня появится ребенок, я не буду разговаривать с ним как с мусором.
– Да что ты себе позволяешь? юля, как ты терпишь, когда с твоей матерью так говорят?! – хватается она за сердце, глядя на дочь. – Ты посмотри, как он со мной обращается! Какой-то мальчишка смеет…
– Я просто защищаю свое, – говорю твердо, с презрением окидывая эту недостойную взглядом. Считает свою дочь ничтожеством, унижает ее, еще и хочет к себе какого-то уважения.
– Слышал бы нас твой отец, как ему было бы горько видеть дочь замужем за подобным нахалом! – не найдя во мне понимания, обращается она к дочери. юля стоит вся бледная, стискивает мне руку, надеюсь, в знак благодарности.
– Даже если бы я вышла замуж за самого идеального мужчину на свете, мама, вы бы его не приняли, – грустно выговаривает моя жена, и вынужден признать, что она права. – Мы уходим. Можешь не переживать, ноги моей больше в вашем доме не будет, с даней или без.
То, как твердо звучит при этом ее голос, дает понять, что она вовсе не шутит и действительно думает так, как говорит.
Мы вежливо со всеми прощаемся и уходим. Садимся в машину, и всю дорогу я зачем-то наблюдаю за выражением лица куколки через зеркало заднего вида. Хорошо еще, что в аварию не попадаю.
***
– Вы не поверите, но я голодный, – говорит папа, входя в дом. На часах семь вечера, и я понимаю, что мы пробыли там меньше двух часов.
Ида тихонько хихикает на его слова и согласно кивает:
– Я тоже, мне кусок в горло не лез.
– Тогда давайте закажем что-нибудь, – предлагает отец.
– Зачем заказывать? Давайте я сделаю яичницу с сосисками? У нас еще салат должен быть в холодильнике и соленья, – говорит юля.
– Отличный план, – соглашается родитель, и мы все дружно топаем на кухню, даже не переодевшись.
куколка тут же снимает платок и завязывает волосы на затылке, чтобы не мешались, и идет к холодильнику.
– Я пока сделаю тосты, – вызывается Дианка, доставая хлеб.
Ида достает контейнер с яйцами, сосиски, зелень и начинает колдовать над плитой, пока мы с папой, скинув пиджаки, сидим за столом.
– Хорошо, что никто не видит, как мы после праздничного стола жарим яичницу, – хмыкаю я.
До сих пор не могу отойти от того, что наговорила куколке ее мать. Накрыть столы, созвать гостей и ждать, что мы не приедем, это, конечно, сильно.
Хорошо, что отец не наелся, иначе, вместо того чтобы жарить нам яичницу, юля развела бы сырость, рыдая в три ручья. А так хотя бы отвлеклась.
– Готово, – ставит она на стол сковородку. – Так вкуснее, – пожимает плечами на мой удивленный взгляд, подавая каждому тарелку для салата.
Наливает в стаканы компот из вишни и садится за стол сама.
Мы все вместе едим из одной сковородки, выбирая кусочки поаппетитнее, и я вдруг осознаю, что ни разу с тех пор, как умерла мама, не чувствовал такой семейной идиллии и единения. И всё из-за юли. Вот как ей это удается?
юля
– Я сама всё уберу! – говорит Диана, стоит мне начать собирать посуду. – Ты готовила, значит, посуда на мне.
– Ну что тут было готовить-то? Давай вместе, – убеждаю я ее, но она и слушать меня не желает, выгоняя вон.
Я с улыбкой выхожу из кухни, уже собираясь подняться к себе, но вдруг слышу, как свекор зовет меня в свой кабинет.
– Да, папа? – заглядываю я к нему.
– Садись, дорогая, хочу кое-что обсудить, – кивает он на диванчик, сам пересаживаясь на него. – Я стал невольным свидетелем вашего разговора с матерью, – говорит он, заставляя меня напрячься. – Я, конечно, против того, чтобы мой сын разговаривал таким тоном со старшими, но рад, что он изменил свое к тебе отношение и защитил. И вот что я хочу сказать, дорогая, ты теперь часть нашей семьи. Не важно, что говорят твои родители, важно, чтобы ты знала, твой дом теперь тут. И если тебя или нас не хотят видеть в том доме, это их потеря, а не наша. Поняла меня? Не смей из-за этого грустить.
Я настолько поражена и растрогана его словами и поддержкой, что просто не могу сдержать слез. Шмыгаю носом и просто обнимаю свекра, не в силах поверить, что у такого золотого человека мог родиться такой зазнайка, как даня. Хотя, если вспомнить, как лжемуж защищал меня сегодня…
– Ну-ну, не надо плакать! – утешает меня свекор, явно чувствуя себя неловко. – Если кто и должен плакать, так это твои родители, потеряв такую золотую дочь.
– Всем бы такого отца, как вы, – говорю я, отстраняясь, и замечаю затаенную боль в его глазах.
Невольно думаю о его взаимоотношениях с даней и даю себе слово разобраться в них. Там явно было что-то не так.
– Иди спать, дочка, и больше не думай о глупых словах матери.
Я желаю ему спокойной ночи и поднимаюсь к себе, с удивлением понимая, что слезы действительно высохли. Мне совершенно не хотелось рыдать, как было, когда мы только ехали домой.
Когда появляюсь в комнате, даня уже, судя по виду, принял душ и сидит с ноутбуком на постели, вытянув ноги. Стоит мне на него взглянуть, как перед глазами мелькают картинки того, как он сминал мои губы на этой же самой кровати и ласкал меня, но сейчас я хочу отодвинуть в сторону плотскую сторону наших отношений и сказать ему то, что у меня на уме.
– даня, мы можем поговорить? – набираюсь смелости и спрашиваю. Ноль внимания.
Его пальцы продолжают стучать по клавиатуре, и это злит.
– М? – задает он вопрос, но заметно, что сейчас он совсем не со мной. А с кем? С кем он переписывается?
Да что он себе позволяет? Нашел тоже время в интернете сидеть!
– Ты можешь уделить мне пять минут? Или твой собеседник важнее?
– Ревнуешь, куколка? – хмыкнув, закрывает он крышку ноутбука и смотрит уже на меня. – Я весь во внимании.
– Вот еще, – фыркаю я в ответ на его слова и чуть отодвигаюсь. Без преграды в виде ноута его стало как-то слишком много.
– Так ты будешь говорить? – торопит он меня и этим выводит из себя.
– Тебе обязательно нужно быть таким вредным? Я хотела мирно поговорить!
– А сама ругаешься. И кто тут вредный?
Я готова взорваться, но общение с даней приучило меня сдерживать свои эмоции. Выпускаю воздух сквозь сжатые зубы и внимательно изучаю его взгляд. Он у него всегда такой заносчивый, словно он – король мира. Что же прячется за этой маской? Мне жутко интересно. Сегодня он показал мне совсем другую свою сторону.
– Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты меня защитил.
– Не очень-то придавай этому значения, я просто поставил твою мать на место, – ровным тоном, словно ему нет дела, произносит он. Но я уже не верю. Не верю, что ему всё равно.
– Ты мог просто проигнорировать, не вмешиваться. Я бы сама с ней разобралась. Она сложный человек…
– Хватит, юля, я ее даже обсуждать не хочу, – прерывает он мои рассуждения. – Мне неинтересно, какая она и ее слезливая история, сделавшая ее такой. Не надо пытаться меня разжалобить.
– Я и не хотела тебе рассказывать истории, я не хочу оправдывать свою мать. И совсем не хотела тебя разжалобить! Она заслужила каждое слово, которое ты ей сказал.
– Меня радует, что ты против нее, а то ты ко всем находишь подход в моей семье, а среди своих как чужая. Это странно.
– Ты меня в этом обвиняешь? Думаешь, я не смогла найти к маме подход?
– Да она просто сука, о чем тут говорить? – выдает он резко.
– Твой отец, кстати, всё слышал, и он на нашей стороне, – решаю я немного сместить ракурс разговора и сбавить накал. Меня, конечно, коробят его слова, но, если начну акцентировать на них внимание мы опять скатимся к банальному спору. – Мы обсудили всё только что.
– Отлично, вот и забей на мать, раз ты прекрасно ладишь с моим отцом.
– Но ты… – закусываю губу, не думая, что ему понравится то, как я лезу в его отношения с отцом. Но меня зацепили слова свекра.
– Что я? – заметно напрягается Заур всем телом. Разговор ему явно становится неприятен.
– Вы с ним не очень ладите, но я не понимаю почему. Он же такой замечательный.
– Замечательный, – криво улыбается даня, – почему бы ему не быть замечательным по отношению к тебе? Ты же его по шерсти только гладишь, обхаживаешь, улыбаешься своей этой милой улыбкой. Но не обманывайся его добротой, он может быть и жестоким.
– Твой папа? Нет, данч, я не верю, – выдыхаю я, перепуганная тем, каким злым блеском озарились его глаза. Не представляю, о чем он говорит.
– Продолжай жить в иллюзиях, – не жалея меня, смеется он, – видимо, ты до последнего верила, что твоя мама хорошая, не хотела признавать, какая она мразь.
– даня, не надо так, – опускаю я глаза на свои дрожащие руки. Как бы ни обижалась на мать, никогда бы не стала звать ее сукой или мразью, но даня не обременен родственными чувствами к ней и спокойно называет свою тещу как угодно. А отца? Неужели он готов назвать и отца каким-то ужасным словом? Он его ненавидит?
Я так хочу понять, что между ними случилось, но он ни за что не расскажет. Закрылся от меня щитом цинизма и равнодушия и ни за что не откроется. Тяжело с ним. Лучше я попробую разузнать правду через Диану…