Проданная Душа. Отель Хазбин.

Часть 118. Пророчество.

— Нет, но речь здесь явно обо мне. — постаралась произнести я спокойно.

— Это своего рода пророчество. Древнее, как Мир. — объяснял Михаил, стоявший слева от Азраеля.

— И ты права, оно о тебе. Ты ведь понимаешь его суть? — спросил Габриель с высокомерным видом. Он двинулся в сторону Азраеля, рукой водя по перилам и слегка взмахнув своими длинными белокурыми волосами.

— Пророчество говорит обо мне, но не говорит, какова моя судьба. Я сама должна её выбрать. — предположила я.

Все начали ровно и медленно идти к центру. Я, не поворачивая головы, одним лишь взглядом наблюдала за их плавными и грациозными движениями. Они встали все вместе, одним своим видом демонстрируя превосходство.

— Именно. "Или же справедливость в этот мир принести". — Просто повторил Галим. — Здесь речь идёт явно об искуплении.

— Отлично. Вы знаете о том, что я могу искуплять души. Так почему бы не объявить об этом? И не дать отелю работать?

— Как ты собралась искуплять души, если ты здесь? — спросил юный длинноволосый брюнет Кассиус. Он был явно младше них и его голос звучал почти по-детски.

— В таком случае, как мне выбраться? — спросила я.

— Ты можешь сделать это в любой момент. — серьёзно отвечал Михаил. — Но в таком случае Ева пойдет за тобой. Не забывай — вы связаны.

— Значит я должна либо сидеть здесь, либо искуплять души? — Михаил кивнул. — Это бессмыслица! Как мне искуплять их, если я привязана к этому месту?

— Это нам и нужно выяснить. — спрыгнул Азраэль со второго этажа, закинув на плечо косу. — Если в пророчестве говорится, что ты можешь искуплять души, значит можешь выбраться отсюда и уничтожить зло.

— Мы сами хотим этого. Мы хотим справедливости. — спрыгнул следом Высший в белом берете — Лерой. — И, благодаря тебе, мы можем этого достигнуть. Довольно страданий твоему народу.

— Кстати, народ действительно теперь твой. — произнёс Габриэль мелодичным голосом. — После смерти Люцифера... Мои соболезнования.

При его упоминании на мои глаза выступили слёзы. Я увела голову в сторону, сжимая кулаки. Передо мной снова возникла картина, где он умирает в луже собственной крови. Сердце защемило.