Проданная Душа. Отель Хазбин.

Часть 138. Надежда.

Мы оба стояли неподвижные, в шаге друг от друга, повторяя наши последние фразы в голове. Моё сердце обливалось кровью и трещинами. Единственное, что я хотела, — это вернуться назад во времени на минуту и ничего не говорить, молчать и слушать. Но... что сделано, то сделано. Что сказано, то сказано.

— Я вполне уверен, — начал он театральным голосом, поднимаясь на ноги, пряча кольцо, — между нами существует некое недопонимание, которое, я смею надеется, подлежит объяснению!

Я для него опасна.

Я молчала, не в силах отвести глаза, в которые уже наливались горячие слёзы. Но я не двигалась, не говорила, словно статуя. Единственным доказательством того, что я живая — жемчужины, что скатывались по моему лицу.

— Ma petite souris? 

Я могу навредить ему.

— Прости. — выдохнула я дрогнувшим голосом.

Я хотела покинуть его комнату, но ноги отказывались меня слушать и я была не в силах сдвинуть их хотя бы на миллиметр.

— В таком случае, я прошу одного. Скажи, в чём причина? Почему теперь и ты не позволяешь нам быть вместе? Разве не этого ты желала?

— Я передумала, ясно? — пыталась сделать я свой голос жестче.

— Не совсем. — ответил он, делая шаг в мою сторону.

— Тогда... Я... Я изменила тебе.

По глазам уже лились слёзы, а голос дрожал, слова были еле различимы.

Аластор наклонил голову в бок, будто пытался заглянуть в душу, сузив глаза и только шире раскрыв губы в улыбке.

— Ложь. — Мгновенно догадался он.

— Скажу по-другому — я не люблю тебя. — говорила я, отходя назад и ощущая, как разбивается сердце. 

Аластор в один короткий миг придвинулся совсем вплотную. Позади меня — дверь и бежать мне некуда. Демон, подбросив свою трость вверх и заставив её исчезнуть, взял мои руки и придавил к стене по обеим сторонам от моей головы. Его указательный палец лежал вдоль моего предплечья и заканчивался у основания моей ладони. 

Я ощутила прилив жара, сердце застучало только чаще. Он внимательно оглядывал меня, изучал, будто пытался понять, говорю ли я правду. Затем он придвинулся к моему уху и прошептал, обжигая кожу.