Это был ты..

Зак - это..

За два года работы в школе Истона я поняла три вещи. Первое: если ты библиотекарь, люди автоматически будут считать тебя книжным червем. С этим ничего нельзя поделать. В их глазах вы дышите, живете и питаетесь книгами. Второе: работа не требует такого количества «шиканий», как думает общество. И третье: когда твоя сварливая шестидесятилетняя коллега выглядит так, будто кто-то помочился ей в кофе, тебя ждет долгая ночь.
Я знала, что Дороти в плохом настроении, с того момента, как переступила порог библиотеки двадцать минут назад. У нее такие безумные глаза - такие бывают у нее, когда кто-то ее злит.

Я ставлю на спортсменов.

Ничто так не выводит старую добрую Дороти из себя, как «панки» из Истона. Я не могу сказать, что они сделали, чтобы заслужить такой гнев, но точно знаю, что каждый раз, когда она сталкивается с одним из них, я становлюсь ее эмоциональной грушей для битья до конца недели.

Обычно я могу это вынести, но сейчас я не в настроении слушать ее монолог «ну и дети в наши дни».

Особенно после сообщения, которое я только что получила.

Мой телефон пикнул от сообщения Зака, как раз когда я выходила с шестого урока.

Зак

Страница 31.

Сначала я растерялась.

Потом вспомнила разговор, который у нас был в субботу. Он рассказал, где найти его первое признание.

Это должно быть оно.

- Видела бы ты этих бездельников здесь ранее. Кучка нарушителей спокойствия, - шикает Дороти себе под нос. - По мне, так их вообще нельзя пускать в библиотеку. Непохоже, что кто-то из них хоть раз в жизни добровольно читал книгу. Им просто нужно продолжать играть в свою дурацкую игру.

Я киваю в такт ее рассказу, беру случайную книгу из стопки возвращенных, чтобы проверить нашу алфавитную систему и поставить ее на место.

«Шестой проход» - значится на экране.

Мне нравится это совпадение.

Идеально. Я просто положу этот роман обратно и украдкой взгляну на сборник стихов, когда она отвернется. Уверенная в своем плане, я подхожу к шестому проходу и втискиваю книгу на полку справа, пока Дороти продолжает жаловаться.

- Но это еще не все, - она горько смеется, сдвинутые брови добавляют морщин на ее нахмуренном лбу. - Этот Каулитц постоянно приходит за книгой стихов Эмили Дикинсон во время обеда. Стихов! Ты можешь в это поверить? Держу пари, он думает, что он уморительный. Эти дети - позор, скажу я тебе.

Каждый волосок на моем теле встает дыбом.

Я прокручиваю в голове слова Дороти - осознание того, что она только что сказала, погружается в меня, как якорь весом в сто тонн.

Неужели она только что…

Нет.

Я была права?

Подумай об этом, Тера. Зак написал мне, как сильно он ненавидит вечеринку Тео, а Том прятался в своей машине, тоже ненавидя вечеринку. Черт возьми, он также отбывал наказание на протяжении двух недель, что объясняет, как он отвечал мне.

А еще его второе имя. И все то, что он сказал о лучшем друге, который трахает его бывшую… Как раз тогда, когда Лана узнала об измене Марка. Стоп, Марк трахнул Бри? Нет, это была не Бри. Лана сказала, что это была какая-то случайная девушка. Вернемся к делу, Тереза.

- П-правда? - кажется, я не могу скрыть дрожь в своем голосе.

- Правда. Я должна проверить книгу на случай, если он спрятал в ней наркотики или что там делают панки вроде него.
Дороти огибает стойку, ее намерения столь же чисты, сколь и ужасны. Она думает, что он использовал книгу для какой-то сделки с наркотиками. Она не может открыть эту книгу.

- Я посмотрю, - я поднимаю руку, останавливая ее.

- Ты уверена? - она замедляет шаг.

- Не глупи. Я уже здесь, я сделаю это.

- Ну ладно, - Дороти, ничего не подозревая, кивает, но не отходит к стойке регистрации. Я иду по проходу, беру книгу стихов с нижней полки и сразу открываю тридцать первую страницу.

Признание именно там, где он сказал.

Написано на стикере.

Признание #1:

я думаю, что у моей бывшей навыки общения как у обоев.

Я сдерживаю неуместную усмешку, прекрасно понимая, что Дороти, словно ястреб, наблюдает за мной, и наклоняюсь вправо, чтобы она не заметила, как я вынимаю стикер из книги и засовываю его в карман.

- Ну что там? - нетерпеливо спрашивает она.

- Ничего. Похоже, он искренне любит поэзию, - соврала я сквозь зубы и пошла обратно к стойке регистрации, чтобы продолжить разбирать стопку возвращенных книг, как будто ничего не произошло.

Как будто ничего не изменилось.

Как будто я не нарушила наш договор об анонимности.

Я ненавижу это.

Я ненавижу это больше, чем могу выразить словами.

Но от правды не убежишь.

Зак - это Том Каулитц.