Это был ты..

Проверяю теорию.

Один неловкий, молчаливый завтрак и столь необходимый душ спустя я выхожу из ванной с мокрыми волосами и ясной головой. Как бы мне ни хотелось это признавать, но Том был прав.
Возвращаться домой к маме, когда я выгляжу как бродяга, было бы глупо. С таким же успехом я могла бы умолять ее отказаться от меня, пока нахожусь в таком состоянии.

Потребовалось, наверное, более пяти стаканов воды и две тарелки яичницы, чтобы я смогла снова почувствовать себя человеком. Пригодились и сильнодействующие обезболивающие.

Хорошо, что Каулитц был очень любезен и одолжил мне запасную зубную щетку. Я больше ни минуты не могла выносить привкус дешевого пива и текилы.

Том выглядел так, будто несколько раз за завтрак хотел что-то сказать, но так и не сделал этого. Казалось, он борется с самим собой. Обсуждает вопрос жизни и смерти.

Он сдерживается.

Что-то скрывает.

Я просто не знаю что.

Одернув подол футболки Тома и натянув выше талии мешковатые спортивные штаны, которые он одолжил мне, я встречаю его в гостиной. При виде меня он встает с дивана и убирает телефон в задний карман. Он все еще без рубашки. И я все еще не могу перестать пялиться на его шрам. Я решаю подойти к нему, пока он не заметил мой пристальный взгляд.

- Ладно, мам, я поела и приняла душ. Могу я теперь забрать свое платье?

Он не смеется.

И не улыбается.

Вместо этого он морщится, потирая затылок.

- Сомневаюсь, что тебе пригодится то, что от него осталось.

Я отшатываюсь.

- Что это значит? - спрашиваю я.

Том смотрит на меня с сожалением.

- Логан вроде как...

Он не вдается в подробности, но я знаю, к чему он клонит.

Логан разорвал его на части, да?

- О, - прохрипела я. - Получается... когда ты нашел меня, я была...

- Я укрыл тебя своей курткой. Никто не видел.

Мой желудок сжимается.

Итак, я была не только в отключке, но и полуголой, чтобы весь мир мог это увидеть. Есть еще хорошие новости для меня, Каулитц?