Наша вина

49 Ноа

Слава богу, через два дня Ник пошел на поправку, и его выписали из отделения интенсивной терапии. В обычном отделении были более снисходительны к посетителям, и, после четырех дней, меня, наконец, впустили. Он был под действием успокоительного, все его тело было перевязано. Левая рука опиралась на перевязь. Темная тень от волос скользила по его щетинистому лицу, придавая растрепанный вид, таким я его еще не видела.

Меня впустили одну, и я была за это благодарна, но, когда я увидела его таким слабым и хрупким, мое сердце разбилось. Я чувствовала глубокую ненависть к тому человеку, который причинил ему боль. Подошла к Нику и провела рукой по черным волосам, отбрасывая в сторону жестом, надеясь на ответ. Но ответа не последовало.

Я не плакала, не знаю почему, просто продолжала смотреть на него, запоминая его черты, желая крепко его обнять, но понимала, что не могу этого сделать, потому что это причинит ему боль.

Мои объятия причинят ему боль… иронично.

Я села на стул рядом и взяла его за руку.

– Ник… – сказала я с комом в горле. – Мне нужно, чтобы ты выздоровел… Мне нужно тебе многое рассказать, и…

Я закусила губу и стала наблюдать, не последует ли какой-то реакции, какого-нибудь чуда, как иногда бывает в кино. Глаза Ника оставались закрытыми, а я продолжала говорить, чтобы не сойти с ума от гробовой тишины, прерываемой лишь гудками аппаратов.

– Родители уже знают о Мини-Я… У мамы едва не случился сердечный приступ, но, думаю, тот факт, что ты здесь, заставил ее задуматься и не убивать меня за беременность…

Я рассказала ему о реакции отца, когда он узнал, рассказала о том, как разрывались от звонков телефоны, как все спрашивали, как он себя чувствует, рассказала о нападавшем, а также заверила, что Стив приставил к палате двух охранников, чтобы случившееся больше не повторилось. Рассказала, что он удивится, когда откроет глаза и увидит меня, сказала, что наш ребенок продолжал пинаться, будто он на футбольном матче… Сколько бы я ни говорила с ним, его глаза оставались закрытыми, а я тем временем мало-помалу угасала, пока не стала тенью той, кем была.

– Ноа, тебе нужно отдохнуть, дочка, – сказала мама, проводя рукой по моим волосам. Я легла на диван в палате Ника и положила голову ему на колени. – Тебе нужно поехать домой, чтобы поспать и принять душ. Ты должна спать в постели, дорогая, усталость сказывается на тебе и на ребенке.