Ты моими глазами

Поцелуй в Сен-Тропе

— Ну, за удачу, — Чимин слегка приподнимает бутылку с пивом, чокаясь с невидимым собутыльником, и, смешно дуя щеки, набирает полный рот алкоголя, медленно проглатывая.

Омега бездумно опускает бутылку и слегка ерзает на жесткой скамье своей — уже, наверное, потерявшей всю былую привлекательную выпуклость от долгого сидения — пятой точкой, тут же болезненно морщась. Не убирая страдальческое выражение лица, омега тянется к поврежденной лодыжке, невесомо принимаясь ее потирать, будто уговаривая растяжение мышц прекратить болеть. Нехитрые манипуляции дают свои плоды, и вот уже спустя пару минут Чимин печально вздыхает, вновь выпрямляется и тянется к бутылке. Хах, а он не думал, что в конце столь замечательной недели будет близок к состоянию бумажной пыли.

А эти пять дней воистину были прекрасными.

Каждое утро Чимина начиналось с прихода Юнги. А учитывая, что с начала их соглашения ночные похождения соседа полностью прекратились, довольный, аки маленький слоник, юноша к каждому визиту старался быть в максимальной готовности своих омежьих прелестей. Ненавязчивый, но подчеркивающий все что нужно макияж, легкая укладка, на грани приличия офисного дресс-кода, приталенно-облегающие наряды — этими и многими другими «снарядами» из омежьего арсенала он нещадно лупил по альфьей броне. И вполне эффективно. Ведь после обязательного ритуала: страстных поцелуев и обозначения юноши альфьим запахом — укладка и мейкап всегда безвозвратно портились. А осмотр недовольным прищуром костюмов Чимина завершался переодеванием во что-нибудь из соседского гардероба. Омега, демонстративно дуя губы и обиженно ворча на потраченные силы и время, внутренне ликовал. Рыбка явно была на крючке! И пусть он царь, и пусть он бог, но альфа был у омежьих ног. Эх, а хотелось бы — между... Но ничего, Чимин уверен, что и до этого они обязательно дойдут.

По вечерам же Чимин млел от совершенно иных обстоятельств. Наблюдая, с каким наслаждением Юнги поглощал его стряпню, юноша едва не растекался лужицей от доставшихся ему в наследство от дедушки неандертальца первобытных инстинктов. Вот они — элементарные омежьи потребности: любоваться, как твой мужчина, прищурив глаза от удовольствия и изредка довольно мыча, уплетает приготовленного тобой мамонта...

Они в такие моменты, наверное, выглядели как чертовы женатики. Но, блять, до чего же охуенно это ощущалось! Во всяком случае, со стороны Чимина. И если первые пару дней омега даже сетовал на себя, что его буквально размазывает тонким слоем от того, как хорошо ему было с соседом, то, когда к концу недели приходы Юнги начинались все раньше, поцелуи становились все жгучей, а метки-следы, оставляемые на омежьем теле, совершались с особым собственническим остервенением, Чимин понял: от этих «недоотношений» ведет не его одного.