облучённые любовью

без маски

Прошло ещё пару дней , ничего нового мы так и не узнали. Каждый день я с коллегами и с другими специалистами изучали каждую её клеточку. Их состав такой же как у обычных людей , но возможности девушки превышают норму. Это всех и удивляло. Они с такой злостью закрывали смену , когда им не удавалось узнать что-нибудь нового. Я уже давно понял , что гуманных действий здесь нет. Все было жёстко и резко. Салима , имя которой знал только я и не произносил в слух, с каждым днём всё меньше и меньше реагировала на всё происходящее с ней.

Сегодня я впервые увидел ее без намордника. Это было так:
Я пришел утром раньше своих друзей , я всегда прихожу раньше , так как хочу провести больше времени изучая её. Каждый день мне становилось все интересней и интересней. Это превращалось в азарт . И сегодня мне посчастливилось застать то , как её кормят. Цепь укорачивают с помощью специального механизма под полом, в комнату заходит охранник и кладёт тарелку с овощами и беконом на пол. После чего подходит к Салиме и отцепляет намордник. Она не сопротивлялась , она вообще ничего не делала. С того испытания она как будто бы потеряла стимул жить. Салима никак не реагировала на куратора , хотя обычно бесилась при виде его, она не реагировала на ток , на свет и вообще на всё происходящее.
Под маской оказалось прекрасное личико. Я таких давно не видел. Её чёрные глаза настолько подходили к пропорциям лица , что её можно было сравнить с куклой. Её небольшой ротик , алые щёчки , которые по видимому заметно исхудали , её длинные ресницы и чудесная форма лица. Все это так походило , на идеал , что я не верил своим глаза. Она была красива. Очень. Я влюбился , сам того не понимая.

Она медленно подползла к тарелочке. Сил у неё не было вообще. Салима медленно взяла кусочек морковки и откусила ее, оголяя свои клыки. И вот я в первый раз увидел севешскую челюсть. Клыки , как у вампира , и безусловно ей эти зубу были к лицу.

Салима доела все овощи , но к бекону даже не притронулись и мне показалось это странным. Цепь укоротилась и в комнату зашёл охранник. Он забрал тарелку и снова надел на неё намордник. Сопротивления - ноль. Это было жалко. Что-то в ней изменилось , она потеряла всякую надежду на свободу. Это настораживало, ведь сейчас ей нельзя падать духом.
После обеда , мне нужно было перевязать её раны, всё таки для заживления ран, повязки надо менять хотя бы раз в 4-5 дней.
Я взял все нужные принадлежности , таз с водой , и мне снова положили в карман дротик со снотворным. Я зашёл в комнату , специально громко хлопнув дверью , чтобы предупредить, что кто-то вошёл. Реакции никакой не последовало. Салима лежала на левом боку  в углу комнаты.  Раздался шум механизма, укорачивающий цепь. Я подошёл к ней со спины, расставил всё нужное и дотронулся до нее. Она медленно повернулась на спину и наши взгляды встретились. Тут , то я и заметил , что глаза были наполненные слезами , за стеклом этого не видно , но когда она в метре от тебя , то модно разглядеть каждую слезинку.
— всё хорошо. Я пришел перевязать раны. – успакаивал её я.
Она отвела взгляд , усаживаясь протянула мне перевязанную руку. По её щеке медленно стекала слеза. Я не знал, что делать.
— мы сбежим. — максимальным шепотом сказал я. Это вылитило прежде , чем я мог это обдумать. И я сам удивился своим словам.
Глаза Салимы расширились. Она поняла каждое моё слово и мне кажется не верила не одному.
Я быстро принялся за работу. Руки девушки были очень худыми , вены ярко синие , от чего они походили на болезненные.
Я разматал прошлую повязку и был удивлён. Раны зажили. Те глубокие раны, от которых другой человек мог умереть из за болевого шока — зажили. Это не возможно. Место ран было видно , кожа на шрамах была узарчатая, словно художник там нарисовал цветы. Это было что-то с чем-то . Однако , я решил сделать вид , что там ничего нет и претвориться , что снова перевязываю раны девушке. Я не хотел , что это кто-то видел , кроме меня. Иначе начнутся ещё большее изучение Салимы.
Я доделал своё дело.

Кротко улыбнувшись, я посмотрел на Салиму. Она смотрела на меня , широко раскрытыми глазами , словно хотела поверить мне , но потом отвернулась и снова легла на левый бок в углу комнаты. Я вышел от туда с чувством необыкновенной жалости...