Первая революция

12. Инженер-механик Валленберг

Утром того же дня, в номер к барону Клингеру поднялся какой-то человек. Ему на вид было лет тридцать, голова его была гладко выбрита, а под носом виднелись чёрные усы щёточкой. Судя по всему, это и был инженер-механик Виктор Валленберг. Зайдя внутрь номера, он увидел барона фон Клингера, сидевшего в кресле. Барон жестом велел Валленбергу присаживаться.
— Доброе утро, господин Валленберг, — начал Клингер на немецком.
— Простите, господин барон. За столько лет я уже забыл немецкий язык.
— Что же, — перешел Клингер на русский, — Полагаю, от моего помощника вы слышали, что мне конкретно нужно. Так вы согласны?
— Согласен. Бомбу я создам. Однако я требую плату. За убийство члена местного Дворянского собрания требуется и плата соответственная. Десять тысяч чистыми, и ещё две — на создание бомбы. Мне необходимо будет скрыться.
— Ерунда. Вы, Виктор Модестович получите свою долю. Я дам вам эти двенадцать тысяч. Но взамен я требую качественное исполнение работы. Чтобы гарантировано и старший и младший отправились туда, откуда уже не возвращаются. И так, чтобы все подумали на радикальных революционеров. Я ведь не сам буду метать бомбы, — сказал Отто Рейнгольдович. Валленберг серьезно посмотрел на него.
— Я знаю одного человека, который сделает все. Он эсер. Ещё с самого основания партии. Все будет в наилучшем виде. Я проектировал морские мины, так что взрыв будет гарантированным. Его отголоски услышат в Москве.
— Надеюсь вы, Виктор Модестович, не подведете меня. В противном случае, учтите, я не прощаю обиды. Сбежите с деньгами — я достану вас где угодно. Хоть в Москве. Хоть в Петербурге. Хоть в Германии.
— Никак нет! Вы можете мне доверять, Отто Рейнгольдович. Какой срок исполнения?
— Любой. Но лучше всего до мая. Считайте, неделя. А если все пройдет гладко, возможно, вы войдете и в долю. Нам нужен человек знающий, с математическим складом ума. На кону два миллиона рублей минимум. Сегодня мой помощник достанет всю информацию о том, кого надо устранить. А пока — вот их фотографии, — сказал Клингер, достав из бумажника две фотографии. Валленберг забрал их, поднялся с кресла, и вышел из квартиры.

Валленберг прекрасно знал, что его сосед, молодой Илья Прохоров, был членом партии социалистов-революционеров. Собственно говоря, Валленбергу не составило труда убедить Прохорова в необходимости устранить члена Дворянского собрания. Однако Прохоров к удивлению Валленберга потребовал долю.
— Мне нужно время, — сказал Прохоров, изучая фотографии двух Винковых — старшего и младшего. Старший был запечатлен в костюме-тройке в местном фотоателье. Второй — в мундире штабс-капитана вскоре после награждения Георгиевским крестом.
— Сколько? — спросил Валленберг.
— Не знаю. На подготовку уйдет где-то месяц.
— Я требую сделать это за неделю.
— Чем? Голыми руками? У меня ничего нет. Все, что было, забрали на явочной квартире. Даже в револьвере только три патрона, — усмехнулся Прохоров, кидая фотографии Винковых на стол, — И самое главное, Виктор Модестович. Зачем вам это всё? Я ведь знаю, что вы явно не воспылали ненавистью к самодержавному строю. Я инструмент в ваших руках. Но в этом деле есть выгода и мне — тогда Толстый*, возможно, обратит на меня внимание, и я попаду в Боевую Организацию, — Прохоров сел на тахту.
— Оружие я вам достану. Бомбу. Я проектировал морские мины. Взрыв будет гарантированный, — сказал Валленберг. Прохоров покачал головой.
— Хорошо. Но это не отменяет другой проблемы. Я не знаю ничего про этих двух людей, кроме того, что один из них офицер, а второй член Дворянского собрания.
— Об этом не переживайте. Я позабочусь. Но в таком случае, я даю вам срок в неделю. А вы извините, Илья Петрович, мне пора в бильярд, — ответил Валленберг, и удалился.