Око

- LXX -

Парень в зеркале походил то ли на молодого графа, то ли на герцога. Джин не мог сказать наверняка, на кого он был похож, но точно был уверен, с кем у него сходств не осталось, — с самим собой.

Костюм-тройка, как назвал его Даглас, состоял из классических брюк, жилетки и пиджака. Цвет этого костюма тот же Даглас обозначил «цветом молочного шоколада». Впрочем, то, как назывался оттенок, мало волновало Джина, куда больше его беспокоила скованность, возникшая, как только парень примерил на себя это творение рук человеческих. Пиджак он даже не стал примерять и в конце концов было решено вовсе его убрать. Правда, когда Даглас сказал, что костюм сшит с нуля по индивидуальным меркам, Джину стало неловко.

— Не переживайте, — успокаивающе произнес слуга, старательно разглаживая пиджак. — Для принцессы Аривии заготовили около десяти платьев, но выберет она по итогу только одно. Отринутая вещица — всего лишь песчинка для замка.

— Но как же чужой труд? — возразил Джин.

— Швеи получают за это деньги, — пожал плечами Даглас. — А то, что остается всегда можно перешить или продать в бутики.

В дверь постучали. Даглас убрал пиджак на кровать и поспешил к двери. Джин не видел, кто пришел, и о чем они говорили со слугой, но, как только тот вернулся, что-то переменилось. Путешественник не мог сказать, что именно, но он отчетливо чувствовал эту перемену.

— Мне надо отлучиться по срочному приказу, — сказал Даглас, при этом не поднимая взгляда на Джина. — Остальной подготовкой займется Лерви, и я попрошу, чтобы еще кого-нибудь прислали на помощь.

Он замялся, а потом поклонился и чуть тише добавил:

— Прошу прощения.

— Не стоит, — мягко сказал Джин. Он не знал, зачем вызвали Дагласа, но почему-то ему казалось, что причина для этого была серьезной. Об этом говорило резкое изменение настроения и атмосферы вокруг мужчины. — Вы хорошо выполняете свою работу. Я уверен, вы и тут сможете справиться.

Даглас сдержанно улыбнулся. Потом на языке жестов передал указания Лерви, сделал короткий поклон и удалился. Джин какое-то время смотрел на дверь, пока оставшийся слуга не привлек его и не «попросил» снять жилетку и рубашку, активно размахивая руками. Путешественник повиновался.