убить волка

Глава 19 - Сокровенная тайна

Глава 19 - Сокровенная тайна

Было уже три часа ночи, и Гу Юнь устал, мечтая лишь о том, чтобы отдохнут. Но, в конце концов, на него подействовали слова Шэнь И, и его шаги неосознанно повернули в сторону заднего двора.

В это время столица практически не освещалась огнями, и Чан Гэн давно спал. Гу Юнь не стал беспокоить пожилого слугу снаружи и осторожно открыл дверь в комнату мальчика. Ступая тихо и медленно, он плохо видел окружающую обстановку, но благодаря снежной ночи, в комнату проникал мягкий свет.

По этой причине он рассмотрел, что, ворочаясь во сне, Чан Гэн почти сбросил одеяло. Гу Юнь уже собирался по-отцовски поправить его одеяло, но заметил, что мальчик беспокойно хмурится, словно его мучит кошмар.

Гу Юнь стиснул холодными пальцами его запястье и подумал: «Еще не освоился в новом для себя месте?»

Чан Гэн сильно вздрогнул, отшатнулся назад и резко проснулся, в его взгляде трепетало недоверие и страх, когда он смотрел на человека рядом.

Гу Юнь осторожно погладил его запястье и смягчил голос: "Приснился кошмар? Что ты видел во сне?"

Чан Гэн некоторое время не издавал ни звука, но постепенно он вернулся из того места, где только что переживал очередной кошмар и его взгляд стал осознанным и сосредоточился на человеке напротив.

В темной ночи глаза Гу Юня казались ему путеводными звездами, и он неожиданно обнял его за талию.

Железная броня Сюань на плечах Гу Юня еще несла в себе прохладу ранней зимы. Чан Гэн ощутил этот холод, когда прижался к нему лбом, и в трансе ему казалось, что он вернулся в ту студеную, леденящую до костей ночь за перевалом. Он вздрогнул, приходя в себя от мучительного ночного кошмара и подумал: «Я все еще жив».

В комнате тихо щелкали шестеренки часов. Посреди комнаты стояла печь, возвышаясь вверх. Специальные мехи заставляли теплый белесый воздух циркулировать по всей комнате, опускаясь вниз и согревая все вокруг.

Когда Чан Гэн неожиданно обнял его, маршал поначалу остолбенел, а потом внутри его сердца появилось странное чувство: это было впервые, когда кто-то прильнул к нему с таким сильным чувством зависимости, одновременно даря ему ощущения собственной значимости и обнажая его потребность в другом человеке.