убить волка

Глава 56 - Приглушенный гром

Глава 56 - Приглушенный гром

Даже выскочив на улицу Чан Гэн все еще преследовал его с криком:

"Ифу, постой!"

Гу Юнь сел на своего коня, бросив на него взгляд сверху вниз. Лошадь была такой же беспокойной, как и ее хозяин. Даже когда поводья были натянуты, она продолжала метаться взад и вперед по одному и тому же месту.

Кровь на лице Чан Гэна, казалось, вся отлила вниз, к ране, пропитавшей кровью рукав и ладонь. Он напоминал нарисованный на бумаге портрет человека в стиле Баймяо*.

[*стиль рисования, в котором используются только линейные рисунки без раскраски].

Он старался быть бесстрастным, но под слоем маски было скрыто, казалось, невероятно болезненное выражение лица:

"Если господин Хо не сможет укротить генерала Тана, то появление Ифу в столице будет равносильно толкнуть самого себя в огонь".

Гу Юнь изогнул свои длинные брови, он уже собирался ответить, когда Чан Гэн прервал его:

"Я знаю, даже если ты окажешься в огне, ты не можешь позволить себе не отправиться в столицу, так как имперская гвардия не сможет остановить Северный лагерь. В настоящее время, кроме Ифу, никто не может контролировать генерала Тана. Когда столицу потрясут эти хаотичные перемены, последствия будут невообразимыми".

Чан Гэн глубоко вздохнул, затем протянул к нему покрытую кровью руку.

"Если император заключит Ифу в тюрьму, генералы со всех сторон неизбежно будут ввергнуты в смятение, разразится катастрофа. Мне нужно, чтобы Ифу оставил мне какой-нибудь знак, который сможет временно успокоить сердца людей".

На лице Гу Юня промелькнуло удивление. Ребенок, который многие годы вызывал в его сердце только тревогу, теперь стал словно другим, незнакомым ему человеком.

У всех людей было множество лиц. Некоторые люди на виду у всех способны на храбрые поступки, чтобы впечатлить публику. Но возвращаясь домой, они становятся несмышленым ребенком, нуждающимся в помощи и защите.

Хотя Чан Гэн все больше и больше терял черты ребенка, который не знал манер, всегда называл его "Шилю", всегда полагался на своего маленького Ифу - но, в конце концов, он все еще хранил восхищение Гу Юнем в глубине своего сердца. Даже посреди ночи, когда в нем зарождались любовь и желание, именно эта привязанность, похожая на привязанность отца и брата, вызывала в нем неописуемое чувство табу.