Богатый. Свободный. (не)Мой D&J

Глава 12

Матвей

Возвращаюсь домой. Раздевшись, мою руки. Выхожу из ванной и слышу странный звук из комнаты матери. Это что – всхлип? Она же не плачет никогда. Когда ей плохо, мультик смотрит. "Маша и медведь". Говорит, что он ей от всего помогает.
Нет, точно плачет. Это что же должно было случиться? Иду к ней.
Стучусь. Она ничего не отвечает, но рыдания становятся тише.
Ладно, плевать, что меня не звали.
– Мам, я захожу.
Вхожу в комнату. Она сидит на кровати, подобрав ноги, и сжимает руками подушку. Вся зареванная. Сердце сжимается от жалости.
– Мам, ты чего? Все ж нормально было, когда я уезжал. Тебе плохо?
Увидев меня, начинает вытирать слезы ладошками. Как будто это поможет... Сколько она так тут слезы льет?
– Мам, не молчи! В чем дело?
Она отнимает руки от лица и утыкается в подушку, заходясь в очередном приступе плача.
Я пугаюсь не на шутку.
– Матвей! Я такая дура! – разбираю сквозь рыдания.
– Да, что случилось-то? – говорю резче, чем хотел.
Мама перестает плакать, смотрит на меня и говорит глухо:
– Я беременна.
И снова слезы струятся из ее глаз.
Блин.
Подхожу к ней, обнимаю, прижимаю к себе, глажу по спине. Она мне так в детстве делала, когда я расстраивался.
– Эй-эй-эй. А плачешь-то чего? Я уж подумал, стряслось что. Ну, беременна. Это же не конец света.
Она чуть затихает, слушая мой голос, а я спрашиваю:
– От него? От Милохина?
– Дааа, – выдыхает с обидой, – Я к нему ездила сегодня и рассказала, а он требует аборт сделать. Даже денег дал.
Вот здесь наступает деликатный момент, когда нельзя ошибиться. Это ведь только ей решать, будет ли этот ребенок или нет.
Новость не вышибла почву у меня из-под ног. Наоборот. Было время, когда я очень хотел сестренку. Родителей задолбал, когда они ее привезут из магазина. А потом во втором классе увидел Полю. Она тогда только перевелась к нам. Была постарше немного.

Ее почему-то с восьми лет в школу отдали. И я вроде как успокоился. От родителей отстал.
Так может сейчас пришло это время? Для сестренки?
– А ты сама как?
Молчит. Перестает плакать.
– Он же живой уже, – сколько боли в этих словах.
Так не должно быть.
– На хрен ты своего олигарха, я надеюсь, послала? Хочешь, я ему морду набью? Только скажи, – предлагаю от всего сердца.
Ведь взрослый человек должен же понимать, что секс – это такое дело, в результате которого часто появляются дети. И не всегда запланированные. И не всегда средства защиты срабатывают. Не хочешь рисковать, дрочи. Но зачем женщину обижать? Тем более беременную... Тем более, от тебя... Не понимаю.
Улыбается после моих слов. Наверняка, представила этого альфа-самца с разбитой рожей. Ну, хоть рыдать прекратила.
Отрицательно, машет головой.
– Нет, спасибо, Матвей, не надо. Мозгов это ему все равно не добавит.
Потом замолкает и уже более серьезно продолжает:
– Я оставить хочу. Помнишь, как ты сестренку просил?
Мы даже думаем с ней об одном и том же. Хорошо, что я на нее похож. Не на Белова. Тьфу, Господи.
Мрачнеет.
– Нам трудно будет, Матвей. Я не хочу это все на твои плечи взваливать.
Глупости какие. Зачем семья вообще нужна, если ты на родных людей не можешь опереться?
– Мам мы справимся! Не смей сомневаться.
Мы сидим какое-то время обнявшись. Она успокоилась, и это хорошо. Беременным нельзя нервничать. И их надо кормить. За двоих.
– Давай я приготовлю чего-нибудь? Что хочешь?
Вздыхает:
– Нет, спасибо. Я перенервничала. Сделай мне чай с ромашкой, пожалуйста. А я полежу пока.
Готовлю ей чай, отношу в комнату. Но она уже спит. Вот и славно. Утро вечера мудренее.