𝐌𝐨𝐦 𝐟𝐨𝐫 𝐭𝐡𝐞 𝐛𝐚𝐛𝐲 𝐝𝐫𝐚𝐠𝐨𝐧

Глава 12

Герцог Чонгук Чон

Я неудачник.

Жена меня еле терпит, а родной ребенок — буквально ненавидит.

И за что мне это все? Чем я провинился перед ними — не представляю.

У драконов нет такого понятия, как импринтинг, все же мы разумные существа, а не глупые куры. Если дракончик рождается в человеческой форме, то и развивается как человеческий младенец, только благодаря магии рост происходит быстрее примерно в два раза, чтобы ребенок как можно скорее смог самостоятельно есть, ходить, говорить и защищаться. Рост замедляется, когда ребенок достигает примерно пятилетнего по человеческим меркам возраста. Если драконица откладывает яйцо, что в наше время происходит довольно редко, то магической энергии требуется куда больше. Из-за этого приходится применять различные амулеты, а в их отсутствии подпитывать яйцо энергией родителей, но зато ребенок сразу владеет своей второй формой, быстро учится ходить и летать, защищаться. Через несколько дней он обращается в человеческого ребенка, который может выглядеть примерно, как годовалый человеческий малыш.

Но мой сын не обернулся человеком ни через три дня, ни через неделю.

Зеленый дракончик не был похож на меня внешне, Чоны всегда гордились своей чешуей всех оттенков от гранатового до нежно-розового. Новорожденный же выделялся светло-зеленой шкуркой, явно он пошел мастью в свою биологическую мать. Оставалось порадоваться, что я выбрал в качестве его названной матери мага растений, можно было отговориться тем, что это ее сила на него так повлияла. Я бы, наверное, даже подумал о том, что это может быть не мой ребенок (чего еще я мог не знать о Джису), но нет. Днем малыш не подпускал меня к себе и все время шипел, но ночью я мог зайти в детскую и притронуться к нежной гладкой шкурке. Я чувствовал сродство нашей магии, ощущал единение драконов, чувствовал, что мой внутренний дракон готов выйти наружу и огромным пуфиком скрутиться вокруг люльки с малышом, с его ребенком.

Днем же дракончик не сползал с рук Лалисы, позволял себя гладить Ни-Ки, а на меня шипел и обижался непонятно на что.

— Давай же, котенок, за папу, — за обедом приговаривала Лалиса, подсовывая к носу дракончика, который сидел у нее на коленях, кусочки отварной картошки.

— Лалиса, пожалуйста, он не животное, — не выдержал я, — не называй его «котенком».

— А как же звать, он же такой милый малыш, «дракотенок», — улыбнулась она и погладила детеныша между крылышек, отчего он весь выгнулся и довольно засвистел, а потом все же позволил сунуть себе в рот кусочек картофеля. Она опять с ним засюсюкала, а я закатил глаза.